Юрий Нестеренко

Глядя в телевизор-2

И снова течет с экрана
Прогоркло-гнилая чушь,
Довольная пасть тирана
Плюет в миллионы душ.
Под пафосный посвист плеток,
Под пыльные миражи
Глумливый оскал решеток
Сочится слюною лжи.
И лязгают ржаво звенья,
И душит навозом хлев,
И черная желчь презренья
Рождает багровый гнев!
Мириться с плюгавой швалью
Трудней, чем идти на бой,
И ненависть станет сталью,
И честь пропоет трубой.
И нету желаний, кроме
Удушье остановить -
Давить эту вошь на троне,
Любою ценой - давить!
Однако державной мрази,
Не морща во гневе лбов,
Но дружно зайдясь в экстазе,
Внимает толпа рабов.
И славят, и бьют поклоны,
И лижут наперебой,
И счастливы встать в колонны
Шагающих на убой.
Зачем же пред горсткой сброда
Они расшибают лоб?
Неужто толпы народа
Сильнее мундирный клоп?
Продажны? Глупы? Не каждый,
И помнят свободы дни -
Зачем же холопьей жаждой
Объяты опять они?
Причина не в том, что туже
Сжимают кольцо псари;
Раб - это не цепь снаружи,
Но жажда цепей внутри!
И тщетно твердить баранам
Про волю как цель борьбы:
Не раб порожден тираном -
Тиранов родят рабы!
И в том, чтобы свергнуть гада,
Конечно же, нет греха,
Но вскоре, как прежде, стадо
Потребует пастуха.
И не исцелится рана,
И сделает круг резьба...
Свободный, убей тирана,
Но прежде - убей раба!
Все прочее - бесполезно,
Хоть замыслы хороши,
И нагло глумится бездна
Ухмылкой верховной вши...

декабрь 2007

http://yun.complife.ru/verses/mustdie2.txt

Юрий Нестеренко

Государство абсолютной мрази

Не зови вызволять тебя из огня,
Не зови разделять беду.
Не зови меня!
Не зови меня...
Не зови - я и так приду.

                                     А.Галич

Карфаген должен быть разрушен.

                                    Като Старший

Государство абсолютной мрази,
Слепленное из кровавой грязи,
Оскорбляющее мирозданье
Фактом своего существованья.

Подлость, воплощенная в граните,
Лжи всеоплетающие нити,
Хамство, закрепленное в законах,
Упыри и воры на иконах.

Царство безысходности и мрака,
Душный пафос рабского барака,
Наглые раскормленные морды,
Злобные завистливые орды.

Кровь и плесень, цепи и затворы,
Сверху - нравы шелудивой своры,
Снизу - тупо блеющее стадо,
Коему другого и не надо...

Зря вздымают дряхлые химеры
Липкие знамена тухлой веры -
Нет тебе ни веры, ни прощенья,
Только ужас, стыд и отвращенье.

Защищать? Тебя?! Любить?! Тебя же?!!
И на анекдот не тянет даже.
Я благословляю все напасти -
Те, что разорвут тебя на части!

Не зови меня - резона нету:
Ты не мать мне. Ты - болезнь планеты.
Я приду - чтоб поддержать ту силу,
Что вколотит кол в твою могилу!

2010

http://yun.complife.ru/verses/raschka.txt

Юрий Нестеренко - Это я расстрелял Че Гевару

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=7YSqHEkGpno[/youtube]

Ю. Л. Нестеренко

ЭТО Я РАССТРЕЛЯЛ ЧЕ ГЕВАРУ

Это я расстрелял Че Гевару,
Это я штурмовал "Ла Монеду",
Я читал приговор комиссару
И подкладывал бомбу комбеду.
Это мой самолет на рассвете
Прикрывал наступление Франко,
И по окнам в Верховном Совете
Это я в октябре бил из танка.
Рабы, чья дурна наследственность -
В истерике бьетесь напрасно вы!
Беру на себя ответственность
За каждого мертвого красного.
И да не дрогнет рука,
Разившая политрука
На этой столетней войне:
Ответственность ваша - на мне!
Ради всех, кто замучен в ГУЛАГе,
Ради душ, опоганеных зоной,
Там, где реют кровавые флаги,
Я всегда буду пятой колонной.
Буду в натовском каждом приказе,
В пуле, в бомбе, в крылатой ракете,
До тех пор, пока красные мрази
Не исчезнут на этой планете.
Пусть ломится в хлев посредственность
В угаре холуйства заразного -
Беру на себя ответственность
За каждого дохлого красного!
И да не дрогнет рука,
Разящая политрука
На этой священной войне:
Ответственность ваша - на мне!

Май 2009 г.

http://fan.lib.ru/n/nesterenko_j_l/text_0790.shtml
http://yun.complife.ru/killred.mp3
http://volgota.com/ru/node/791

Portuguese:

http://afric-dymon.livejournal.com/287017.html

Eu que fuzilei Che Guevara,
Atacava a "La Moneda",
Condenava o comissario,
Meti a bomba nas comunas sede.
Foi o meu aviao na madrugada,
Apoiava o avanco do Franco,
As janelas do Conselho Supremo,
Em Outubro eu metralhava.

Escravos hereditarios --
Sem proposito ficam histericos!
Sou o responsavel, otarios
Pela morte de cada vermelho.

Nem estremece a mao,
Que atirou no comissario
Nesta guerra centenaria:
Responsavel nao sou em vao!

Pela gente em GULAG torturada,
Pelas almas na prisao extintas,
No local das bandeiras rubras,
Serei sempre a coluna quinta.
Estarei nas ordens da NATO,
Em cada bala, bomba ou cruzeiro missil,
Ate ver os monstros vermelhos,
Do planeta sejam extintos.

Que venham escravos saloios
Por pegajosa adoracao embriagados --
Tomo a responsabilidade
Por cada vermelho esmagado!

Nem estremece a mao,
Que atirou no comissario
Nesta guerra centenaria:
Responsavel nao sou em vao!

http://www.youtube.com/user/ksendzsurala

Юрий Нестеренко

Песенка русских либералов

Мы зла никому никогда не желаем,
За это и нам не желают тюрьмы,
Мы были довольны царем Николаем -
Теперь революция, счастливы мы!

Мы сами в душе революционеры,
Поскольку живем без царя в голове.
Сегодня приветствуем мы офицеров,
А завтра приветствовать будем Совет.

Сегодня Керенский, а завтра - Родзянко,
Пускай - Николай, и пускай - Милюков.
Не ждет нас Бутырка, не ждет нас Таганка -
Мы вечно лояльны во веки веков!

Прочна и незыблема наша платформа,
С нее нас политикам ловким не сбить:
Мы стойко и твердо стоим за реформы! -
Коль хочет правительство их проводить.

Подпольной борьбы наотрез не приемлем -
Как честные люди, законы мы чтим.
Боритесь за волю, боритесь за землю -
Коль вас расстреляют, мы память почтим!

При всяком режиме стоим за свободу!
А значит, ее не хотим потерять.
А тем, кто свободу доставит народу,
Мы будем открыто хвалу воздавать!

                         1988

http://yun.complife.ru/verses/liberals.txt

Юрий Нестеренко

Белогвардейский цикл (1987-1991)

Все эти произведения написаны как песни, что, конечно, не означает, что их нельзя воспринимать как просто стихи.
Сейчас многое из этого воспринимается как кич, однако в те годы писалось совершенно искренне. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что хотя автор сочувствует своим героям и считает себя продолжателем их политической борьбы (см. "Вступление"), но не отождествляет себя с ними: вздыхают о потерянной любви и предпочитают смерть эмиграции они, а не я. Произведения цикла расположены не по хронологии написания, а по хронологии действия. Черта под белогвардейской темой в моем творчестве подводится в стихотворении "Эпитафия пассеизму".

    Вступление

Герои вставали под пули,
И их накрывали знамена...
Что толку в последнем почете,
Коль выпал такой вам исход?
На утреннем солнце блеснули
Мои золотые погоны -
Наследником Белого дела России я выступлю в этот поход.
На стертом сукне на зеленом
Валяются мятые карты,
Да пара порожних стаканов
Стоит возле края стола...
И только в мозгу распаленном
Над городом реют штандарты,
И освободителей звоном встречают кремлевские колокола.
От Киева, Дона, Самары
До Владивостока и Крыма
Прошли вы по крови и грязи -
Ваш жребий ужасный таков.
Но, что там ни лгут комиссары,
Возмездие неотвратимо!
Россия восстанет из пепла, низвергнув империю большевиков.

                1988

Девять дней отступали
До последней земли.
Скольких мы потеряли
В придорожной пыли!
В этом парке у моря
Будем насмерть стоять -
Просто некуда более нам отступать.
А за нами морские
Волны лижут гранит.
А пред нами Россия
Пыльной степью лежит.
Пыль стоит над степями
От ударов копыт,
Черный дым над полями
Поднимаясь, летит.
Над последней стоянкою
Запылает закат,
И нагрянет с тачанками
Их передней отряд.
Остаемся на месте,
Смерть сумеем принять,
Жизнь отнимут, но чести
Им у нас не отнять.
Боже наш, боже правый,
Где же правда твоя?
На обломках державы
Вопрошаю тебя!
В этот вечер навечно
Обратимся в ничто,
Все мы грешны, конечно,
Но Россию - за что?
Натерпелась немало
От минувших веков,
Но еще не бывало
С ней таких катастроф.
Этот новый мессия
Все сметет, что же даст?
Вдруг не сможешь, Россия,
Ты стерпеть в этот раз?
Небо синее, синее,
Дали в дымке пусты.
Мы пред нашей Россиею
Оставались чисты,
Но теперь умираем,
Не спася - погубя!
На кого оставляем, Россия, тебя?
Ах, Россия, что сделают
Эти люди с тобой,
Все снесут неумелою
Грубой рукой.
Мчит слепая стихия,
И куда занесет?
Ах, Россия, Россия,
Ты прости нас за все!
Ты прости нас, Россия,
Тебе были верны,
Но сегодня бессильны
Прежней славы сыны.
Нам испить эту чашу,
Как горька в ней вода!
Это общая наша
Вина и беда.

        1987

Пол-России в дыму,
Дымом застланы дали,
Наши судьбы подобны горячечным снам.
Все, что мы не смогли,
Все, что мы потеряли,
Пусть зачтется когда-нибудь все-таки нам.
Наше страшное время,
Безумные годы!
Господа либералы, народ вас надул!
Вы молили сто лет:
Дайте волю народу!
Он устроил из воли кровавый разгул.
Что творится с Россией?
Что с русской землею?
Не росою, а кровью умыта она!
Император расстрелян
Со всею семьею,
Брата вешает брат - вот такая война.
Всюду смерть, всюду хаос,
Расстрелы, застенки,
Как спасти нам державу от этих людей,
Если цвет русской нации
Гибнет у стенки,
Если женщин они не щадят и детей?
Ах, жива ли Аннет?
Помню первые встречи,
Как гуляли мы с ней в златоглавой Москве...
Ныне голод у них,
Топят книгами печи,
Да над трупами бьется  и х  флаг в синеве.
Отступаем. Деникина
Взяли за глотку,
И все дальше и дальше те прежние дни...
Ну а в наших домах
Мужичье хлещет водку,
И блюют на шедевры искусства они.
Весь охвачен народ
Разрушительной страстью,
Но ему непонятно средь воплей лихих,
Что устроят  о н и
Узурпацию власти,
Диктатура же хамов страшнее других.
Это поняли мы,
Но пред  н и м и  бессильны,
Если с  н и м и  народ, если люди глупы...
На кострах красных флагов
Сгорает Россия
Под восторженный рев полупьяной толпы.
Мы прижаты к реке,
На исходе патроны,
Скоро выкосит нас большевицкий свинец.
Господа офицеры,
Срывайте погоны -
Наше дело проиграно, это конец!
За границу бежать?
Непонятно вам, что ли,
Русский я, и иного мне выход нет -
Выйду в русское поле,
Широкое поле,
На закате приставлю к виску пистолет...

                1988

         Белая вьюга

Все темные силы проснулись от спячки,
Одних ослепя, а других - погубя,
В кровавом бреду, в полоумной горячке
Россия казнит, убивает себя.
Что правда, свобода, коль нет даже хлеба?
Костями засеяны наши поля!
Над нами бездонное, черное небо,
Под нами - залитая кровью земля.
На белом снегу стынут красные пятна,
Россия больна, безнадежно больна!
Увы, слишком многим еще не понятно,
Кому это нужно и чья здесь вина.
В замерзшей и замершей Первопрестольной
Аресты, расстрелы, отчаянье, страх,
Куранты стоят, звон умолк колокольный,
Лишь стаи ворон на церковных крестах.
Где мир, где порядок, где слава, где совесть?
Холопская банда в Московском Кремле...
И кровью написана страшная повесть
Об этой покинутой Богом земле.
Все рухнуло разом, растерзано в клочья!
И пал Третий Рим жертвой диких племен!
Бескрайнюю степью, холодную ночью
Сквозь белую вьюгу идем за кордон.
А белая вьюга колышет знамена
И свищет, и стонет, и бьется вдали,
И звездочки снега летят на погоны -
С беззвездного неба на плаху земли.
О, что же наделала ты, Русь Святая!
Тебе мы уже неспособны помочь!
Лишь белая вьюга наш след заметает,
За красным закатом - бескрайняя ночь...

                1989

Опрокинулось небо и тонет в широком Дону,
Ветер по степи рыщет и гнет ковыли до земли,
Отвлечешься, развеешься, только забудешь войну -
И тотчас громовые раскаты услышишь вдали.
То не гром, господа! Наступает последний парад!
Словно красный пожар, на востоке пылает рассвет.
Мы идем в этот бой не для славы, не ради наград,
На победу надежда мала, только выбора нет!
Будут прокляты те, кто остался стоять в стороне -
Те, кто предал, и те, кто на это спокойно смотрел!
Вы поймете, что гибнет Россия по вашей вине,
Лишь тогда, когда красные вас поведут на расстрел!
Ну а мы - не умеем, не выучены выбирать
Между честью и подлостью, долгом и красным пайком,
Так, как шли побеждать, нам придется идти умирать
За трехцветное знамя, что в небе летит над полком.
Нет, не ради дворянских, заслуженных дедами прав
Под огнем поднимаются белые наши полки!
Сын крестьянина здесь и Российской Империи граф
В равном чине, за дело одно обнажили клинки!
Так что, ваше сиятельство, все мы сегодня равны,
Лавр Георгич Корнилов был сам из простых казаков.
Полетят наши души, забыв ордена и чины,
Как по полю широкому тени летят облаков.
Так вперед, господа! И летим мы вперед под огнем,
Пулеметной пальбой заглушен дробный топот копыт.
И на полном скаку я вдруг падаю вместе с конем
И понять не могу, что со мной - неужели убит?!
Пред глазами туман, только слышу сквозь выстрелы я:
"Не печальтесь, воздастся на небе погибшим за честь,
И за все преступленья, поверьте, найдется судья -
Коль не вы - ваши внуки свершат справедливую месть!
Может быть, через сто, может быть, через семьдесят лет
Все, чем грезили вы, воплотится должно наяву:
По России пройдут они славной дорогой побед
И под звон колокольный торжественно вступят в Москву!"

                    1991

Третий год по России нас бурей швыряет,
Третий год греюсь я у походных костров,
Третий год я людей, дорогих мне, теряю
В мясорубке страшнейшей из всех катастроф.
Не дойдя до Москвы, не добравшись до Крыма,
Я застрял средь России, объятой огнем.
Небеса скрыты пологом черного дыма -
Нас не видит господь, мы забыли о нем.
Все теперь позади: лихорадка сражений,
Радость наших побед, горечь наших утрат,
И кошмар отступлений, и боль поражений,
И последний тот бой, наш последний парад.
Ах, ma chere Natalie! Как тебя вспоминаю,
Комом в горле становится злая тоска.
Я тебя потерял, где теперь ты, не знаю -
Дай-то бог, чтоб в Париже, а вдруг в ВЧК?
Ты теперь бы, должно быть, меня не узнала,
А узнав - ужаснулась тому, чем я стал.
Помнишь ли упоенье последнего бала?
Ах, каким все прекрасным тогда я считал!
Вот и кончился бал, господа офицеры!
И вчерашний лакей гонит нас от ворот...
Ни любви, ни России, ни славы, ни веры!
Торжествующий хам, веселящийся сброд!
Ах, Мишель, mon ami! Как всегда был ты весел!
Ты б утешил меня или что-нибудь спел...
Я в тот день восьмерых комиссаров повесил,
Но тебя одного я спасти не успел.
Как герои, погибли Орлов и Голицын,
Помню смерть Трубецкого, и как схоронил
Своего денщика, что в бою за Царицын
Своей грудью от пули меня заслонил.
Позади у меня - лишь кресты да могилы,
Впереди - только кровь бесполезной борьбы,
И надежд - никаких! Дай мне, господи, силы
Не лишиться рассудка от этой судьбы!
Я теперь - атаман полупьяного сброда,
Офицер без фамилии и без погон...
Чем мои лучше "слуг трудового народа"?
Так же грабят, насилуют, жрут самогон.
Да, не все таковы, и других есть немало -
Тех, что мстят за родных и поруганный кров,
Только нет никого, кто меня понимал бы,
Эти люди и я - из различных миров.
Вот сегодня опять улыбнулось мне счастье -
Я хозяин округи на 2-3 часа:
Подойдут регулярные красные части,
И опять оступать нам придется в леса.
И теперь я сижу в кабаке у дороги,
И меня развлекает трактирная шваль.
Веселись, атаман! Позабудь все тревоги!
Утопи в русской водке тоску и печаль!
И хрипит грамофон о былом, о далеком,
Песнь о чистой любви в этом грязном углу...
Слушать нет больше сил! Это слишком жестоко,
Ради бога, снимите с пластинки иглу!
Все погибло навек. Что ж теперь нам осталось?
Только мстить за Россию, друзей и себя,
Только драться, про жалость забыв и усталость,
Да сидеть в кабаках, о минувшем скорбя.
Вот сегодня опять в исполнение мести
Пятерых коммунистов повесили в ряд.
Я узнал одного. Мы учились с ним вместе.
Но он стал комиссаром и сам виноват.
Впрочем, все ни к чему... Все теперь бесполезно:
Слишком поздно, уже ничего не спасти,
И Россия повисла над адскою бездной -
И вперед ей нельзя, и назад нет пути.
Цари убит, веры нет и отечества тоже,
Кровь и смерть, беспощадный бессмысленный бой...
Как же ты допустил это, Господи Боже?
В чем же так провинились мы перед тобой?
Моя гибель, наверное, не за горами,
Лишь одна мне надежда на этой войне -
В православном французском каком-нибудь храме
Natalie панихиду отслужит по мне.

                1990
               
               
        Русская рулетка
       
Безумными, безудержными снами
Промчались эти страшные года.
Лежит Константинополь перед нами -
Конец дороги нашей, господа!
Все позади. И мы уже бессильны
Истории скомандовать "кругом!"
Мы не смогли спасти тебя, Россия,
Мы и себя спасли с большим трудом.
Все позади. Весь ужас отступленья,
Бои, налеты, кровь, огонь, пальба.
В портах за место в шлюпке шло сраженье,
Но все же сохранила нас судьба.
Но радоваться лишь, что сами целы -
Ведь это недостойно, черт возьми!
Ведь, господа, мы все же офицеры,
А здесь мы стали лишними людьми.
Вы прежде в Петербурге, князь, блистали,
А здесь метете площадь по утрам.
И вы, полковник, думали едва ли,
Что вы играть пойдете по дворам!
А вы - гвардейским были офицером,
А ныне докатились до сумы!
Чужие люди и чужая вера,
Чужое все и здесь чужие мы.
Мы загнаны сюда, как звери в клетку,
Все кончено, нам нечего терять,
И нам осталаь русская рулетка -
Простой азартный способ умирать.
Заряжен револьвер одним патроном,
Раскручен барабан, и ствол к виску,
Но в пустоту вновь бьет курок взведенный,
Вновь не прервет российскую тоску.
Я ваши поздравленья принимаю,
Я жив остался, и пока что рад.
Но мы не сможем, чести не теряя,
Жить здесь и не вернемся уж назад.
И невозможно нам забыть о прошлом,
Так кто мой выстрел хочет повторить?
О господи, как глупо и как пошло
Приходится из жизни уходить...

            1988

http://yun.complife.ru/verses/white.txt

Юрий Нестеренко

             О Господи, разверзни, расточи,
             Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
             Германцев с запада, монгол с востока...
             
                     М.Волошин

Послушайте эти речи. Взгляните на эти морды.
Почувствуйте, как портянкой воняет любой их флаг.
Мы - жители страшной сказки, над нами сомкнулся Мордор,
Но нам не поможет чудо, не выручит добрый маг.

Здесь ложь заменила воздух. Здесь злобу зовут любовью.
Услужливая шестерка здесь выросла до туза.
Страна, где процесс мышленья наносит ущерб здоровью,
Где больно дышать, где стыдно смотреть зеркалам в глаза.

И снова на те же грабли! Опять - в выгребную яму,
Что вечно другим копаем, да сами - ее улов!
Здесь что говорить о мертвых - живые не имут сраму,
И бьют колотушки кривды в тамтамы пустых голов.

И вновь чем тупей, тем ближе. Опять чем грязней, тем лучше.
Внушает не страх - брезгливость казенных шакалов вой.
Дурдом пополам с борделем. Стабильность протухшей лужи.
Пародия на державу, кто нынешний фюрер твой?

Отрыжка имперской злобы, наследник кнута и дыбы,
Не лев, не орел и даже, при серости всей - не волк,
Не Карл, а плешивый карлик с глазами несвежей рыбы,
Бросающий в мирный город свой лейб-мародерский полк.

Нет, даже уже не Мордор - здесь нет и во зле величья,
Убоги слова и жесты, бессмысленен каждый шаг.
Холуйская добродетель потомственного двуличья,
Грызня из-за места в стойле, а всякий вне стада - враг.

Мерещилась нам напрасно в грязи золотая жила,
Цикличная безысходность безжалостна, как свинец.
Ты обречена, Россия, и ты это заслужила,
Осталась одна надежда - скорей бы уже конец.

Покуда гнилые когти опять не омылись кровью,
И вновь бедоносной сворой не попрана красота -
Умри, пропади, исчезни! И пусть на твоем надгробье
Ворованной вилки символ оттиснут взамен креста.

07.08.09

http://yun.complife.ru/verses/rashka.txt

Юрий Нестеренко

Живя в холодной и удушливой стране,
Я не прошу вас о сочувствии ко мне.
И вообще я ни о чем вас не прошу,
Поскольку роли таковой не выношу.

Я просто делаю зарубки на стене,
Пуская в плаванье скорлупки по волне,
Я просто искры высекаю изо льда,
Я просто иски собираю для суда.

Я просто зиму отрицаю наотрез,
Я просто к низу порицаю интерес,
Я просто бисером в свинарнике сорю
И отвергаю поклонение псарю.

Я лунный лучик, заключенный в хрустале,
Латунный ключик на алисином столе,
Что обеспечивает доступ в дивный сад,
Откуда путнику не выбраться назад.

Я просто россыпь электронов в пустоте,
Косая роспись элеронов в высоте,
Я белый вектор на коричневой доске,
Я архитектор небоскребов на песке.

На дне рожденному ль бояться затонуть?
В холодной мути я прокладываю путь,
И из глубин плывут слова, как пузыри,
Навстречу отблеску придуманной зари...

2004

http://yun.complife.ru/verses/cold.txt

Юрий Нестеренко ( http://yun.complife.ru )

История государства Российского
от Аракчеева до Путина

    1

Худый смиренный инок,
Прозванием Толстой,
Составил от былинок
Рассказ немудрый свой;

    2

Преодолевши робость,
Со свитков сдуем пыль,
Чрез вековую пропасть
Продолжим эту быль,

    3

От графа Алексия
Воспринявши перо,
Как дальше шла Россия,
Расскажем немудро.

    4

Сей граф оставил троны -
Мол, чем не шутит черт -
Когда Наполеона
Услали на курорт.

    5

Француз, обижен сильно,
Усоп во цвете лет,
Земля опять обильна,
Порядка нет, как нет.

    6

Явился Аракчеев,
Пожаловал к царю:
"Разгоним книгочеев -
Порядок водворю.

    7

Мы счастье всем устроим,
Усилья вместе слив:
Народ не ходит строем,
Затем и несчастлив."

    8

И царь сказал: "Сей лучший
Прожект нам будет впрок!"
А сам на всякий случай
Уехал в Таганрог.

    9

Там помер ли, отрекся ль -
Все летописи врут,
Ну, словом, йоксель-моксель,
Порядка нет и тут!

    10

Дальнейшая картина:
Обильна вновь земля,
Позвали Константина -
Явился Nicolas.

    11

На лесть не слишком падок,
Любитель эполет,
Он наводил порядок
Аж три десятка лет.

    12

Уж всё, казалось, узы
Надежно оплели,
Но вновь пришли французы,
Британцев привели,

    13

Лишили нас леченья -
Погнали с теплых вод,
И Коля с огорченья
Скончамши свой живот.

    14

Его наследник Саша,
Раскинув по уму,
Решил, что эту кашу
Расхлебывать ему.

    15

И он свою работу
Достойно смог начать:
Народу дал свободу,
Присяжных и печать.

    16

Народ же, за заботу
Его благодаря,
Немедленно охоту
Затеял на царя.

    17

В конце концов взорвали,
Поставив на своем -
Порядком мы едва ли
Такое назовем.

    18

Второго Александра
Недаром я воспел -
Он много (что досадно)
Доделать не успел.

    19

Его узнали хватку
Кавказ и Туркестан,
Однако же порядку
Он не нашел и там.

    20

Под сенью бранной славы
Народы гнал в семью,
Но изо всей державы
Он лишь в одном краю

    21

Воспользовался шансом
Порядок водворить -
Сиречь американцам
Аляску подарить.

    22

За ним, о други, встретим
Мы нового царя,
Он Александром Третьим
Звался, должно быть, зря -

    23

На прежних не похожий,
Силен не по годам,
Он относился строже
К смутьянам и жидам.

    24

Едва-едва на стену
Влезал его портрет,
Любую перемену
Он почитал за вред.

    25

Сидеть бы мы, как в грядке,
Довольные, могли,
Но тотчас беспорядки
На фабриках пошли.

    26

Сражен внезапной болью,
Монарх сошел во гроб,
Оставив сына Колю,
Возглавить царство чтоб.

    27

В святой, сиречь безгрешный,
Пожалован он чин,
Затем, что был прилежный,
Примерный семьянин.

    28

Амурился с женою,
И пять детей зачал,
Что было со страною -
Вообще не замечал.

    29

А там - то снег, то солнце,
То тиф, то недород,
То лупят нас японцы,
То буйствует народ.

    30

Мужик, чуть что, за вилы,
Студенты - за тротил,
Пенькою их насилу
Столыпин укротил.

    31

Сей муж еще не так ли
России б послужил,
Но скверного спектакля
Увы, не пережил.

    32

А тут еще французов
Приносит, как всегда:
"Сердечных, мол, союзов
Не надо ль, господа?

    33

Мы вас обучим танцу
И в долг дадим пока,
А вы, чуть что, германцу
Намылите бока."

    34

Подорвались на мине,
Хоть знали этих шельм,
И, легок на помине,
Пожаловал Вильгельм.

    35

Тут все пришло в упадок,
Хоть был обилен край -
Какой уж тут порядок!
Отрекся Николай.

    36

Тут мимо шел Керенский,
Присяжный балабол
(Его за это женский
Любил изрядно пол)

    37

И видит: власть бесхозна,
Дай, думает, возьму.
И общество серьезно
Поверило ему.

    38

Сулил он нам порядок
Построить на пари,
Но срок его был краток,
И он утек в Paris.
                 
    39

Промеж враждебных станов,
Нехитрый, как кирпич,
Протиснулся Ульянов,
По прозвищу Ильич.

    40

Не князь, хотя Владимир,
Зело на дело спор,
И как народ не вымер -
Неясно до сих пор.

    41

Таких при нем мы мигом
Наделали делов -
Татары с ихним игом
Не стоят пары слов.

    42

И все ж не зря ночами
Роптали на судьбу,
И вскоре Ильича мы
Увидели в гробу.

    43

У ленинского гроба
Однако в тот же миг
Настал нам полный Коба -
Прилежный ученик.

    44

Он речью был негладок,
Манерами - нахал,
Такой навел порядок,
Что Грозный отдыхал.

    45

И хоть минули драки
Гражданской уж войны -
В тюрьму идут за злаки,
В расход идут за враки,

    46

Казаки и поляки,
Поляки и казаки
Сидят в одном бараке,
И с ними - полстраны.

    47

Тут даже иноземцы
Свихнули сплошь умы
(У нас их звали "немцы",
Хоть были не немы).

    48

Особо говорливый
Меж ними был один
Излишне суетливый
Усатый господин.

    49

Хотел порядок новый
Он даровать Руси,
Но до того хреновый,
Что боже упаси.

    50

От этаких нападок
Не в такт былым словам
Весь сталинский порядок
Пошел трещать по швам.

    51

Казалось бы, что ныне
Уж точно нам капут,
Ан глядь - уж мы в Берлине
Свершаем правый суд.

    52

Но - волей ль некой силы,
Оплошностью ль врача -
Объемлет мрак могилы
И Кобу-усача.

    53

Из тех, что пережили
И Кобу, и войну,
Представьте, вновь сложили
Обильную страну.

    54

И вроде без посадок
Жить стали привыкать,
Да только вот порядок
Не знали, где сыскать.

    55

Пришел царить Никита,
Он Кобу осудил,
И поле вместо жита
Попкорном засадил.

    56

Неробкого десятка
Он был, скажу не в лесть,
Однако же порядка
Никак не мог завесть.

    57

Спихнув его, на троне
Воссел другой герой -
То был бровастый Леня,
Генсек Ильич Второй.

    58

Увешанный звездами,
Как марочный коньяк,
Немолод был годами,
Умом не здоровяк.

    59

Народ душой хмельною
Любил сего вождя,
Что управлял страною,
В себя не приходя.

    60

При нем все брали взятки,
Творился криминал -
Ну, словом, о порядке
Никто не вспоминал.

    61

Так жили мы до срока,
Но с некоторых пор
По лютой воле рока
В Кремле начался мор.

    62

С утра, восприняв вожжи,
Генсек взойдет на пост,
А вечером его же
Спровадят на погост.

    63

Остаться б нам без крыши,
Зря оную напасть,
Но Горбачеву Мише
Приспел черед во власть.

    64

Он молвил: "Я с колхоза.
Порядок я введу,
Как только, братцы, лозы
Мы вырубим в саду.

    65

Все зло - от винограда,
О нем, народ, забудь,
И кстати, срочно надо
Ускорить что-нибудь".

    66

С утра глаза продрамши,
Покинул он кровать
И всех, что были раньше,
Велел критиковать.

    67

Он всех нас приголубил,
На прежних не похож:
И начал, и углубил,
И перестроил тож.

    68

Он правил очень стильно,
Но ясно стало всем:
Земля пока обильна,
Порядка ж нет совсем.

    69

Лишь он, себе на горе,
Сего не разглядел,
Поехавши на море,
Вернулся не у дел.

    70

За ним стал править Боря,
И, что и говорить,
И он сулил нам вскоре
Порядок водворить.

    71

Мол, будем жить стабильно,
Хотя начнем с нуля
(Уже не столь обильна
При нем была земля).

    72

Он голосом басистым
Переменил нам строй,
Был смелым теннисистом
И трезв бывал порой.

    73

Его ругали все мы,
Хотя во многом зря,
И я пишу поэму
Ему благодаря.

    74

Но и на этом фоне
Я тему не забыл:
В сравненье с ним - при Лене
И то порядок был.

    75

Став многим неугодным
И чувствуя разброд,
Подарком новогодним
Задобрил он народ:

    76

Явившись на экране,
Он рек не так, как встарь:
"Покеда, россияне,
И вот вам новый царь."

    77

Народ дивился: "Новый?"
И напрягал умы.
Лишь то, что звали Вовой,
О нем и знали мы.

    78

Не князь, хотя и Вова,
Не родич Ильичу,
Но ведомства такого,
Что лучше промолчу.

    79

Меж тем в горах Кавказа
Вверху, да и внизу,
Какая-то зараза
Устроила бузу,

    80

Но Вова бил, как в тире,
Мостя ко власти гать:
"Замочим их в сортире!
Валите присягать."

    81

Мы дружно, без оглядки,
Отдали голоса,
Мечтая о порядке
И веря в чудеса.

    82

"Ну что же, - молвил Вова,
Сим удовлетворен, -
Отныне, вот вам слово,
Порядок водворен!"

    83

Покуда он на троне
Об этом говорит,
То кто-нибудь утонет,
То что-нибудь сгорит.

    84

И горцы, вот обуза,
Никак не смирят нрав,
А нас еще французы
Хватают за рукав.

    85

Но есть важней забота -
Не лыком Вова шит:
То запретит кого-то,
То снова разрешит.

    86

Воздал он равной честью
Одним, да и другим:
Орлу для равновесья
Приделал Кобин гимн.

    87

И всяк при нем при деле,
И свой всему черед:
То даст кому портфели,
То снова отберет.

    88

То новую проблему
Придумает с утра...
Однако же поэму
Заканчивать пора.

    89

Тут вновь сойдет цитата
Давно минувших лет:
"Земля у нас богата,
Порядка в ней лишь нет."

    90

А будет ли когда-то -
Представить мудрено,
Пока ж поставим дату
И подпись заодно:

    91

Писал сию нетленку
Компьютерным пером
Я, Юрий Нестеренко,
В две тысячи втором.

http://yun.complife.ru/miscell/history.txt

Юрий Нестеренко

Антисоветские стихи 1987-1991 годов

В строгом смысле это нельзя назвать циклом, ибо здесь присутствуют слишком разнородные произведения - от больших и серьезных стихов и песен до пародий и злободневных эпиграм.
Тем не менее, я считаю целесообразным свести все эти вещи в одну подборку в хронологическом порядке, в том виде, в каком они писались тогда. Это - хроника эпохи и хроника становления мировоззрения.

    * * *
   
        Эх, прогнали мы Николку,
        Эх, да что-то мало толку.
        А не подняться ли народу,
        Чтоб Сашку за ноги да в воду?

            частушка 1917 г.
           
А когда - во времена в эти,
Ну а где - вы сами знаете,
Все твердят о демократии...
Да одумайтесь же, братия!
Так ведется испокон веков,
Что от всех посконных мужиков
И до лакированных господ
Жил без демократии народ.
И приказы исполнялися,
А если где и бунтовалися,
Пусть и правители менялися,
А бунты быстро устронялися!
Повелось уж это твердо встарь,
Что народу нужен бог и царь.
А если царь к тому ж и бог ишшо -
Так ведь это вовсе хорошо.
Люд простой гнул спины испокон,
О политике не думал он.
А чиновники устроились:
Чтоб цари не беспокоились,
Шли доклады, шли послания
О всеобщем процветании,
И курьеры мчались ночь и день,
Загоняя лучших лошадей.
И от станции до станции,
И в высокие инстанции
Шли дела, ложились книгами,
А дело с места и не двигали.
И без кУпчих, и без дарственных
Из карманов государственных
Золотишко, как старатели,
Добывала бюрократия.
Но века на смену шли векам,
И иным царям, иным богам
Люди в пояс поклонилися,
А порядки не сменилися.
Просто царь сменил название,
А генерал-фельдмаршал - звание,
Да культуру уничтожили,
Да науку искорежили,
А тех, кто против этих был утех -
Расстреляли и сгноили тех,
Да прямиком толкнули нацию
К алкогольной деградации.
И хозяйство развалили все,
И крестьянство разорили все,
И Россия спит в объятиях
Всевеликой бюрократии.
Принимают власть держащие
Только меры надлежащие,
Чтоб им по-прежнему смотрели в рот,
Чтоб до правды не дошел народ.
Изощряясь, идеологи
Забивают людям головы,
А если с ними несогласен кто,
Защищает их закон на то.
Если что предложишь дельное,
Да не с основою идейною,
Что с их мнением расходится -
Плохо кончишь, так уж водится.
Так что нету демократии,
Да откуда же и взять ее?
И куда там всем МакКарти
До идейнейшей из партий.
Так и шляются политики,
Недоступные для критики,
И вещают все народу...
А их бы за ноги, да в воду!

        кон. 1987

To Optimists in Russia

Everything is bad.
But you believe to changes.
Don't be so glad -
It's only change of chains!

        кон. 1987 (нач. 1988?)

Рок-н-рол

Включаю телевизор, и который раз подряд
Мне опять про перестройку говорят.
Хватит, надоело же, в конце-то концов!
Этот ваш "Прожектор"(*) - лишь утеха глупцов.
Вспышка краткой молнии сквозь вечную хмарь,
Прожектор - не прожектор, а разбитый фонарь.
Видно, потеряли либо ум, либо стыд
Те, кто говорят, что перестройка победит.
Вы первопричину отыщите во зле -
Стричь нет смысла, если корни в земле.
Листья обрывайте вы хоть этак, хоть так -
Снова вырастает ядовитый сорняк.
Для того, чтоб рост его навечно пресечь,
Надо вырвать корни и старательно сжечь.
Это надо сделать не когда-то - сейчас!
Но на это смелости не хватит у вас.
Вера в идеалы, весь торжественный хлам
Помешают этим совершиться делам.
Но важней другое: даже все погубя,
Побоитесь вырвать вы с корнями себя.
Тем, кто не боится или просто честней,
Просто не хватает силы вырвать корней.
Ну, а если так, скажу увереннор я -
Скоро возвратится все на круги своя.
Скоро ты, Россия, к прежней жизни придешь -
То, что молния зажгла, погасит вновь дождь.
Выцветшие лозунги со стен уберут
И прожектор сломанный в утиль сволокут.
Снова погрузимся в прежний пасмурный мрак,
Завтра будет хуже все, чем было вчера.
А теперь пойду и телевизор я включу -
Пропустить последний я "Прожектор" не хочу!

                кон. 1987 (нач. 1988?)
-------------------------------------------------------
(*) "Прожектор" - телепередача "Прожектор перестройки".

   
Пр-р-ротив чистого искусства!

Тучки небесные, вечные странники,
Что в стороне от борьбы проплываете?
За убеждения вы не изгнанники,
И в революции вы не встреваете!
Что же вас гонит? Правительств гонения?
Оппортунистов ли злоба открытая?
Нет? Ну так это и есть преступление,
Враг лишь вам может быть в этом защитою!
Аполитично по ветру летите вы,
Вам не слышны угнетенных стенания!
Что же - писать о вас? Много хотите вы!
Нет у вас партии!! Нет вам признания!!!

                кон. 1987 (нач. 1988?)

Не то беда, что прост народ,
А то беда, что темен.
Не то беда - не найден брод,
А то беда, что тонем.
Не выступаю супротив -
Мне лишнего не надо...
Любое стадо - коллектив,
А коллектив есть стадо.
Не то беда, что подлецы
Страною управляют,
А то несчастье, что глупцы
Им в этом потакают.
Не то беда, что нет пути,
А то, что все мы рады...
Любое стадо - коллектив,
А коллектив есть стадо.
Не то беда, что остаем
От Штатов и Европы,
А то беда, что на своем
Стоим до катастрофы.
Когда же в пропасть полетим,
Уже не крикнуть "ладно!"
Любое стадо - коллектив,
А коллектив есть стадо.
Не то беда, что молодежь
Балдеет от металла,
А то беда, что всюду ложь
И правды не осталось.
В разврате с пьянкой не найти
Последней как отрады?
Любое стадо - коллектив,
А коллектив есть стадо.
Беда не худшая еще,
Что все живем мы плохо,
А то беда, что хорошо
Подонкам и пройдохам.
У нас открыты все пути
Ворам и бюрократам!
Любое стадо - коллектив,
А коллектив есть стадо...

        нач. 1988

Господин Ульянов, здесь вас все считают гением,
Здесь на вас все молятся, как будто на мессию,
Здесь в вас верит даже нигилистов поколение,
Но ведь это вы толкнули к гибели Россию!
Это вы делили мир на красное и белое,
Но цвета теряются во мраке катастрофы,
Господин Ульянов, что же вы наделали?!
Разве вы не знали, что Россия - не Европа?
Люди с вашим именем шли с красными знаменами,
И теперь красны они - красны от нашей крови,
Собственный народ уничтожали миллионами,
И на знамени убийц - по-прежнему ваш профиль!
Были вы политиком хорошим, без сомнения -
Вы не лезли напролом, вы выбирали средства,
Только если вы на самом деле были гением,
Как могли вы не предугадать таких последствий!
Для народа русского, немытого да пьяного,
Был бы царь и бог, а там уж им все предоставлено!
Глядя, как при жизни он молился на Ульянова,
Ясно было, как молиться будет он на Сталина!
Обращенье к съезду - слишком позднее прозрение!
Хамам отдавая власть, чего ж вы ожидали?
Был сперва погром, а после кровь и разорение,
И террор, какого испокон мы не видали!
Виновата здесь не только сталинская братия -
Ведь о диктатуре ВЫ твердили изначально.
Там, где диктатура, там нет места демократии,
Нет свободы - есть террор, ведь это тривиально!
Вы хотели блага, но творили преступления,
И перед Россиею и вы за все в ответе!
Может, вы за что-то и достойны уважения,
Только лучше бы вас вовсе не было на свете!

                нач. 1988

    Басня

        XIX партконференции

В одном Лесу был избран править Волк.
Давно в Лесу том волки власть забрали
И меж собой правителя лишь избирали,
Но, хоть и знали в этом деле толк,
Однако ж дали явную промашку:
Избранный Волк был гуманист,
И есть велел волкам одну траву да кашку.
И до того правитель новый был речист,
Что заслужил у всех животных одобренье.
Но, так как от травы у Волка несваренье,
Себе велел немного дичи поставлять,
А остальным велел строжайше - завязать!
Как быть волкам при этакой напасти?
Хотели отстранить правителя от власти,
Но все за Волка: от оленей до крольчих.
Хоть каждый слаб из них, да слишком много их.
Поэтому для вида волки согласились,
И к похвалам правителю все присоединились,
Однако же повадки их не изменились:
Набеги их не прекратились.
Сперва, чуть лишь где стоит Волку появиться,
Как собираются и звери все, и птицы,
Благодарят, не могут нахвалиться
(Хоть Волку дичь не прекращает приноситься).
"Что, - рассуждают, - в том, что дичи просят власти?
Зато от остальных не будет нам напасти!"
Однако замечают зайцы и олени,
Что волки их по-прежнему дерут,
И к Волку правящему жалобы идут:
"С политикой твоей-де волки не согласны,
Лесные тропы до сих пор небезопасны!"
Тут Волку стали докучать сомненья,
И он сзывает на Поляне волчий съезд
(А так как на Поляне все б не уместились,
Лишь самые матерые явились).
"А правда ль, кое-кто из вас мясное ест?" -
Волк спрашивает осторожно.
И слышит он в ответ: "Как можно?!"
Такой поднялся рык и вой:
"Мы все за линию твою горой!
В потемках прежде мы блуждали,
И ежели ошибки совершали,
То прежних в том правителей вина!
Теперь же нам вся истина видна!"
И радостно все волки тут завыли:
Правителя они хвалили.
Один лишь из волков
Был не таков,
И вещи он назвал своими именами,
Однако же правитель тут вспылил,
И с разрешения его смельчак тот был
Затравлен остальными вмиг волками.
И Волк зверей оповещает в тот же час:
"Нет оппозиции в Лесу у нас!
А ежели кого из вас едят,
То это происходит оттого,
Что сразу не бывает изменений,
И быть причин не может для сомнений -
Увидите лет через двадцать результат
И нашей линии вернейшей торжество!"
Но, осмелев, лесное населенье
Все ж просит от волков дать послабленье,
Уменьшить волчью власть хоть чуть просили.
И, поразмыслив, молвит Волк волкам:
"Когда по справедливости - я вам
Скажу: мы властью злоупотребили.
Но все мы знаем, - говорит, -
Что лишь волками Лес стоит,
И, чтобы власть отдать иль с кем-то разделить,
И речи тут не может быть!"
(Тут волки принялись правителя хвалить.)
"Но, думая о судьбах Леса,
И о его народа интересах,
Для блага, мира и прогресса
Чуть-чуть я предлагаю уступить.
Часть власти мы могли б отдать,
И органам таким могли бы передать,
Чтоб представители иных зверей туда входили,
Такие органы у нас издавна были."
(Народ от сей программы в восхищенье.)
"Но, чтоб в народе не было смущенья,
Чтоб власти не случилось раздвоенья,
И чтоб нам не утратить положенья -
Пусть в каждом органе таком
Волк председательствовать будет!"
И порешили вмиг на том.
И по Лесу прошел восторга гром:
Известно нам - Правителей не судят!

Однако не пора ли
Нам вспомнить о морали?
Извольте: Волк, будь гуманист он 10 раз,
И перемен и впрямь желая - все же
Питаться лишь травой не может,
И дело его дальше громких фраз
Не двинется; к тому же Волк,
Сколь он не говори о судьбах Леса,
Волков блюдет всех прежде интересы,
А волки в мясе знают толк,
И отказаться от него не пожелают,
Пусть Лес хоть вовсе пропадает.
К тому же гуманисты в наши дни -
Явленье уникальное средь них.
А ежели часть власти волки согласились
Отдать вдруг органам других зверей,
Так то не потому, что волки устыдились
И сделались добрей;
Нет, сделались хитрей!
Коль эти органы возглавят волки,
Как прежде, в них не будет толку,
И Лес уж точно к гибели придет.
Вот если б было все наоборот,
Вот если бы зверям и птицам
Совместно всем объединиться
И из Лесу прогнать ВОЛКОВ -
То был финал бы не таков.

            1988

За семь десятилетий вечной мерзлоты
Мы просто-напросто отвыкли от тепла,
Под снегом сгинули деревья и цветы,
Мы обморозили и души, и тела.
Мы затоптали в снег остатки красоты,
Мы разменяли свою славу на слова,
Нам не хватает гениальной простоты,
У нас есть только та, что хуже воровства.
Мы мнили полюсом себя, пупом земли,
И оттого полярный климат нам пристал!
И мы отпор дать идиотам не смогли,
И мы подонков возвели на пьедестал.
Во всю российскую невиданную ширь
Трещит российский политический мороз,
А нашим символом является Сибирь,
Как доказательство реальности угроз.
Но снова оттепель российская идет,
А я не верю в их обманное тепло!
Сегодня кажется, что трогается лед,
А завтра - снова все дороги замело.
Сегодня все перемешалось - слякоть, грязь
И даже первые весенние цветы!
А завтра - высокопоставленная мразь
Объявит снова эру вечной мерзлоты.
Погоду делают, как прежде, наверху,
Ну а народ ее у моря ждет опять,
И вновь, в тулупах на искусственном меху,
Пойдет туда, куда изволят приказать.
Он покорен, приговорен и заключен,
Как все же скучно жить в России, господа!
Хотя здесь тоже выполняется закон,
Что сохраняется энергия всегда.
Там, наверху, как в Индонезии, тепло,
Вот почему у нас арктический мороз!
Пока страною правят хамство, ложь и зло,
Нельзя давать оптимистический прогноз.
Все заморозить, все сковать - их интерес,
Чтоб не спалил их всех пришедший снизу зной!
Пока в стране вся власть в руках КПСС,
В России оттепель не сменится весной.

            лето 1988

280 миллионов солдат -
Это самая крупная армия в мире.
Маршируем вперед мы, не глядя назад,
Год от года ряды наши шире и шире.
Мы идем, серп и молот сжав наперевес,
Наше знамя в крови, мы шагаем по трупам,
Аргументы любые утратили вес -
Мы "ура" верещим и ругаемся грубо.
От рожденья звездою мы заклеймены,
Мы возносим хвалу приносящим нам беды,
Мы воюем во имя великой войны,
Мы живем ожиданьем великой победы!

     Семь десятилетий идет война,
     Вся в грязи и мраке лежит страна.
     Ясно, кто не с нами - тот против нас!
     Бьется наше знамя! Раз, раз, раз!

Мы идем, нам неважно, что там, впереди -
Может, пропасть, а может, гнилая трясина,
Пусть командуют нами тупые вожди,
И пусть плети секут наши плечи и спины!
Сколько жертв полегло на безумном пути!
Но напрасно ножи на нас недруги точат -
Мы идем, потому что велели идти,
А кто вспять повернет, тех собьют и затопчут.
Мы со всем человечеством ринулись в бой,
Но чем дольше идем мы, тем дальше от цели.
Мы идем на убой, мы воюем с собой,
И уж в этой войне мы весьма преуспели!

     Семь десятилетий идет война,
     Вся в крови под нами лежит страна.
     Ясно, кто не с нами - тот против нас!
     Вейся, наше знамя! Раз, раз, раз!

                кон. 1988

Мы думали, что всякий, посягнувший на нас, будет всегда побежден,
Но - сами мы побеждены.
Нам нечего терять, кроме своих запятнанных кровью знамен,
И мы должны это сделать ради спасенья страны.
Красное на красном незаметно почти - так долго думали вы,
Но кровь разъедает материю, и образуется гниль.
Я верю, что подымется бешеный вал от Колымы до Москвы
И сбросит вас в море, и перемелет вас в пыль.

     Придет час расплаты за все! Придет час расплаты.
     Еще можно что-то спасти, однако вы слишком глупы.
     Придет час расплаты - и рухнут ваши палаты,
     И рухнут тюремные своды под натиском бурной толпы -
     Придет час расплаты!

Нет, мы не хотим лишней крови, мы здесь не хотим уподобиться вам,
Однако народ не удержишь, раз власть ваша - смерть для страны.
Уйдите же сами - уж мало кто верит покаянным вашим словам,
Иначе разверзнется пропасть новой гражданской войны.
Довольно Россия натерпелась от вас, теперь настает ваш черед,
Уж если вы что-то меняете, значит, почуяли крах.
Теперь не то время, не те идеалы, не так легковерен народ -
Еще вы не чуете страх, что вам завтра гореть на кострах?

     Придет час расплаты за все! Придет час расплаты.
     Еще можно что-то спасти, однако вы слишком глупы.
     Придет час расплаты - и рухнут ваши палаты,
     И рухнет прогнившая крепость под натиском бурной толпы -
     Придет час расплаты!
                         1988 (нач. 1989?)

    Последний день Империи

Солнце кровавым пятном над Москвою встает,
Отблеск пожаров бросая на стены Кремля.
Из бастионов и рвов виден этот восход,
Черные пасти могил отверзает земля.
Окна бетонных коробок для роли бойниц
Здесь подойдут, когда знамя стихия взовьет.
Эй, в казематах и там, за стеной психбольниц -
Слышите, он уже близится, он настает -

     Последний день Империи!
     Крови слепой торжество.
     Последний день Империи
     Не пощадит никого.

Время подходит к концу, и часы сочтены.
Выгнули шеи и ждут своих жертв фонари.
Мера исполнилась многострадальной страны,
Горе свидетелям этой последней зари!
Пусть еще мечутся те, кто во всем виноват -
Им не спасти ни себя, ни советский престол.
Пусть транспаранты используют для баррикад,
Поздно искать компромиссы, поскольку пришел

     Последний день Империи -
     Крови слепой торжество.
     Последний день Империи
     Не пощадит никого.

Красные флаги, как грязные тряпки, висят,
Скоро по ним опьяневшие толпы пройдут.
Мера исполнилась тем, кто во всем виноват,
Но вместе с ними безвинные в кровь упадут.
Ни аргументы, ни армия здесь не спасут -
Прежней системе не выдержать новый напор.
Мера исполнилась, и начинается суд -
Суд, где известен заранее уж приговор.

     Последний день Империи
     Не пощадит никого.
     Последний день Империи -
     Крови слепой торжество!

Освободившись от гнета бредовых идей,
Здесь растерзают страну, и себя, и других.
Это расплата за зло и безумство вождей,
Веру, покорность и глупость всех подданных их.
Все революции - палки о многих концах,
Эта же, самая страшная, кончит их ряд.
Время подходит, и кровь закипает в сердцах.
Солнце восходит, и близится Красный Закат!

     Последний день Империи
     Не пощадит никого.
     Последний день Империи -
     Крови слепой торжество.
     Последний день Империи -
     Что же настанет за ним?
     Последний день Империи
     Неотвратим!

            1988 (нач. 1989?)

    Акростих

Когда ж народ в несчастной сей стране
Поймет, что за советской власти годы
Сидел в местах лишения свободы,
Спивался, воевал и жрал отходы,

Крушил свою культуру - по вине

Системы - тиранической, кровавой,
Успешно задурившей сей народ,
Дорвавшейся до власти - что без славы
Ускоренно нас к гибели ведет?!

            1989

    Правый марш
    (Почти по Маяковскому)

[В те годы была общепринята ошибочная терминология,
по которой коммунистов именовали правыми,
а демократов-антикоммунистов - левыми.]

Вперед! Мы на все готовы!
Исполним свое призвание!
Мы помним, что "правофланговый" -
В Союзе почетное звание.
Репрессии узаконим!
На левых найдем управу!
В гроб демократов загоним!
Правой!
Правой!
Правой!
Мы все сохранили позиции,
И скоро пойдем в наступление.
Чтоб глотку заткнуть оппозиции,
У нас еще есть учреждения!
Мы все - люди старой гвардии,
Управимся с вольной оравой!
Вся власть в руках нашей партии!
Правой!
Правой!
Правой!
Заткнитесь там с демократией!
Народу это не нужно.
Свобода - это понятие
Социализму чуждое.
Мы не позволим, чтоб Родину
Травили ненужной правдой!
Чернить не дадим то, что пройдено!
Правой!
Правой!
Правой!
Довольно враждебных митингов
И антисоветских дебатов!
Скорее за горло возьмите
Всех этих демократов!
Когда победим - кто решится
Вякнуть, что мы неправы?
Эй, кто там налево косится?
Правой!
Правой!!
Правой!!!

        нач. 1989

        Ненависть

Не машите вашим окровавленным кумачом,
Не уйти от мести вам за ужас красных ночей.
Да, я знаю, скверно, мерзко, гадко быть палачом,
Но ведь кто-то должен быть и палачом палачей!
Вашим злодеяниям всем искупления нет,
Муки самые страшные прощенья не принесут.
Если б был деистом я и если б верил в тот свет,
Я б спокоен был, а так - что может земной наш суд?
Будет символическим и смертный здесь приговор,
Грянет залп, и кончено? Вот все, что могут суды!
Но в тот день, когда вас вытащат на смерть и позор,
Я приду на площадь, чтобы в первые встать ряды.
И уже стоите вы. Нож острый или топор,
Иль петля пеньковая, иль пуля вас уже ждет.
"Есть ли здесь желающие выполнить приговор?"
Я беру оружие и делаю шаг вперед.

                1989

Вот страна, в которой царит Горбачев.

А это народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

Вот КПСС, истребитель свобод,
Которая грабит и губит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

А это ЦК,
Который страной управляет пока
И КПСС, что не любит свобод,
Которая грабит и губит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

А вот спецвойска,
Которые преданно служат ЦК,
Который страной управляет пока
И партией, той, что не любит свобод,
Которая грабит и губит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

А вот демократы,
Которым бывают ужасно не рады
Народом откормленные спецвойска,
Которые преданно служат ЦК,
Который страной управляет пока
И партией, той, что не любит свобод,
Которая губит и грабит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

А вот депутаты,
Которых народными звали когда-то,
Которые злобно бранят демократов,
Которым бывают ужасно не рады
Народом откормленные спецвойска,
Которые преданно служат ЦК,
Который страной управляет пока
И партией, той, что тиранит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

А это - продажные наши газеты,
Которыми неоднократно воспеты
Все те верноподданные депутаты,
Которых народными звали когда-то,
Которые злобно клеймят демократов,
Которым все время ужасно не рады
Народом откормленные спецвойска,
Которые преданно служат ЦК,
Который страной управляет пока
И партией, той, что не любит свобод,
Которая губит и грабит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

А это - бессильные наши Советы,
В которых спасение видят газеты,
Которыми неоднократно воспеты
Все те верноподданные депутаты,
Которых народными звали когда-то,
Которые злобно хулят демократов,
Которым все время ужасно не рады
Народом откормленные спецвойска,
Которые служат родному ЦК,
Который страной управляет пока
И партией, той, что не любит свобод,
Которая губит и грабит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев.

Доколе же это?!
Доколе мы веровать будем в Советы,
В которых спасение видят газеты,
Которыми неоднократно воспеты
Все те верноподданные депутаты,
Которых народными звали когда-то,
Которые злобно клеймят демократов,
Которым все время ужасно не рады
Народом откормленные спецвойска,
Которые преданно служат ЦК,
Который страной управляет пока
И партией, той, что не любит свобод,
Которая губит и грабит народ,
Который все хуже и хуже живет
В стране, в которой царит Горбачев?!

            кон. 1989 (нач. 1990?)

"Алло, алло! Какие вести?
Как положение в стране?
Покуда нет от вас известий,
Тревожно отчего-то мне!"
"Все хорошо, товарищ Генеральный,
Все хорошо у нас в ЦК.
Дела идут спокойно и нормально,
За исключеньем пустяка:
Так, ерунда. Ну просто малость:
Машина ваша поломалась,
А в остальном, товарищ Генеральный,
Все хорошо, все хорошо!"
"Алло, алло! Какая жалость!
Ну и работнички у вас!
Моя машина поломалась,
Так почините сей же час!"
"Все хорошо, товарищ Генеральный,
Все хорошо как никогда,
А если что у нас и ненормально,
Так это, право, ерунда:
Не можем починить машину -
Нет запчастей и нет бензина!
А в остальном, товариц Генеральный,
Все хорошо, все хорошо!"
"Ах, боже, что за вести на ночь!
Ну до чего мне тяжело!
Скажите, Николай Иваныч, (*)
Что там у вас произошло?"
"Все хорошо, товарищ Генеральный,
У власти мы еще пока,
И все у нас практически нормально,
За исключеньем пустяка:
Не можем мы достать детали,
Поскольку все заводы встали!
А в остальном, товарищ Генеральный,
Все хорошо, все хорошо!"
"Какой кошмар! Все беды сразу!
О, как же нам не повезло!
Ответьте мне, товарищ Язов, (**)
Как это все произошло?!"
"Весь мы же вас давно предупреждали,
Что распустили вы народ,
Когда бы вы приказ пораньше дали,
Мы прекратили бы разброд!
А нынче власть и там, и тут
Антисоветчики берут,
И почему-то до нуля
Упала стоимость рубля,
И все сильней день ото дня
Национальная грызня,
Исчезли пища и металл,
Заводы встали, транспорт встал,
В стране один большой развал,
И весь народ забастовал,
В столице митинги идут,
И нас хотят отдать под суд!
А в остальном, товарищ Генеральный,
Все хорошо, все хорошо!"
            1990
-------------------------------
(*) Н.И. Рыжков, премьер-министр советского правительства
(**) Министр обороны сов. правительства, впоследствии путчист

        Drang nach Westen
(монолог последнего коммуниста)

Довольно пpед Западом голову гнуть,
Довольно их сытость теpпеть!
Мы кpасное знамя должны pазвеpнуть
И кpасную песню запеть.
Тpуби, баpабанщик, тpубач, баpабань,
Веди, коммисаp, за собой,
Весь миp, заклейменный пpоклятьем, восстань
В последний pешительный бой!

Drang nach Westen!

Растопчем листки буpжуазных свобод
И собственность их отбеpем -
Наш несокpушимый звездовый поход
Покончит с буpжуйским добpом!
Мы выпьем их pеки, спалим их леса,
Съедим их стада без стыда,
Вонзится в лазуpные их небеса
Кpовавая наша звезда!

Drang nach Westen!

Даешь всепланетный pазмах Октябpя,
Руби беспощадно вpага!
Кpовавой pосой коммунизма заpя
Покpоет поля и луга.
Мы им коммунизм пpинесем на штыках,
Устpоим семнадцатый год!
Равненье в шеpенгах, поpядок в полках,
И мы выступаем в поход!

Drang nach Westen!

Но кто это в белом? Пpоклятый буpжуй!
Он хочет мне сделать укол!
У, белая контpа, хозяйский холуй,
Тебя мы посадим на кол!
Ну сpазу - чуть что, так вязать pукава!
Я больше не буду, пусти!
А все-таки вступим мы в наши пpава,
И Запад уже не спасти!

Drang nach Westen!

                1990

Серпом косили головы народу,
А молотом казнили без суда,
А вместо солнца 73 года
Сверкала нам кровавая звезда.
Понадобилось 7 десятилетий,
Чтоб осознать, что мы не все рабы.
Мы все теперь - родители и дети
Великой политической борьбы.
А вместо неба - лозунги и флаги,
На митингах ревут громады толп,
И перестрелки, вспышки, передряги
Отчаянно трясут имперский столп.
И понял режиссер, что дело скверно,
Но уж не в силах объявить антракт,
И наша драма - медленно, но верно -
Уже перетекла в последний акт.
А зритель наш напуган и встревожен
Колоннами на древней мостовой,
И режиссеры из гербовой ложи
Рискуют полететь вниз головой.
И кровью вновь умоется Россия,
Ей это не впервой, да нам впервой!
И палача провозгласят мессией,
И вновь насилье породит насилье,
Грабитель посулит нам изобилье,
И пенье в храмах сменит волчий вой...

            1990

Убийцы на все имеют права,
У них и сила, и деньги, и власть,
Умен или глуп будет их глава,
Они для России всегда напасть.
Они устанавливают закон,
Они замыкают порочный круг,
Для них прослушивают телефон,
Для них донос на тебя пишет друг.
Они формируют антимораль,
У них есть на все вопросы ответ,
Их идол рукой указует вдаль,
Туда, откуда возврата нет!
А там - пустыня, и мор, и глад,
Но нам туда надлежит идти,
Гнилые болота, болезни, смрад
И черная пропасть в конце пути!
Но - кто под конвоем, кто сам - идет
Голодная, злая толпа рабов,
Назад не смотреть! Вперед и вперед!
Не ставить крестов, не видеть гробов!
Идем средь заводов, что гонят брак,
Рублей и слов, потерявших вес,
Среди наук, погруженных во мрак,
И лозунгов "Слава КП-СС!"
Повальное пьянство, культурный крах,
Тотальная бедность и бандитизм,
Коррупция - но, несмотря на страх,
Мы все идем и идем в коммунизм!
Средь брошеных сел и погибших полей...
Тебя сомнут и ряды сомкнут,
И тянется очередь в Мавзолей,
Словно упавший на землю кнут.
А мертвый идол в стеклянном гробу
Глядит в пустоту, глядит в никуда!
Но многие верят в его борьбу
И все идут и идут туда!
По крови предков, по трупам друзей,
Остатки русской культуры топча,
Пускай их скелеты поместят в музей -
Музей Великого Палача!
Но с каждым шагом сгущается мрак,
В зловонной жиже вязнет нога,
Здесь даже благом кажется враг,
Поскольку все можно свалить на врага!
Но лень, скудоумье, покорность - вот
Враги наши страшные с давних пор,
Поэтому гонят убийцы народ
Кнутом и пряником - под топор!
Но больно уж гиблые эти места,
И многие догадаться смогли,
Что весь этот ужас кругом неспроста,
Что мы на погибель свою пришли!
И вроде все ясно - но нам тогда
Иные растерянно говорят,
Что раз столько лет мы шли не туда,
То сколько ж придется идти назад?!
Другие кричат: "Как назад идти?
Ведь если отречься от Октября,
То все, что легли на этом пути,
Все те миллионы - погибли зря!"
Как лозунг, слепы, как пуля, глупы,
Ума не набравшие до седин,
Бездумно-покорная часть толпы -
Убийцам опора номер один!
Убийцы кричат позади толпы:
"Осталось немного - увидите все
Всю мощь преимуществ звериной тропы
Над ихними западными шоссе!"
Во славу ничтожеств и подлецов!
Осталось немного - они правы!
И нам автоматы смеются в лицо,
И нам впереди улыбаются рвы...

            1990

Новое время, или Оптимистическая песня

Реют в воздухе призраки всех революций
И проигранной нами гражданской войны.
Лихорадка указов, бардак конституций,
И, наверное, этому дни сочтены.
Разлетятся обломки Империи к черту,
И издохнет режим, истекая свинцом.
Половина окажется сразу за бортом,
Половина на реях, и дело с концом!
     
     Новое время - новые песни,
     Новые песни - тяжкое бремя,
     Смерть все обычней, жизнь все чудесней,
     Славное время - смутное время...
     
Крови тесно в сосудах, кровь рвется наружу,
Кровь забрызгает площадь, стечет по клинку.
Наше бренное тело и бедную душу
Время бросит навстречу штыку и стрелку.
Но при этом еще остается открытым
Неизбежный вопрос о значенье борьбы:
То ли свиньи голодные делят корыто,
То ли впрямь на хозяев восстали рабы?

     Новое время - новые песни,
     Новые песни - тяжкое бремя,
     Смерть все обычней, жизнь все чудесней,
     Славное время - смутное время...
     
Баррикады и пули - дорога к свободе?
Или, может, заслон у нее на пути?
Но предчувствие бойни все крепнет в народе,
И ее уже, видимо, не обойти.
И прорвется гнойник всенародной расправой!
И, пьянея от крови, запляшет земля,
Где найдут свой конец виноватый и правый,
А потом все, возможно, начнется с нуля.
     
     Новое время - новые песни,
     Новые песни - тяжкое бремя,
     Смерть все обычней, жизнь все чудесней,
     Славное время - смутное время...
                     
                     весна 1991

Эта ночь будет долгой, поскольку издали декрет,
Запретивший восход до особого распоряженья.
И на всей территории действует этот запрет -
Дорогою ценою заплачено за пораженье.
Белый рыцарь повержен, и красный дракон победил,
И лакает он кровь, и несчетны его злодеянья.
И неправы все те, кто твердит, будто рок так судил -
Виноваты мы все, что отдали страну на закланье.
Солнце скрылось на западе. Все потонуло во тьме.
Мы не видим пути, и дракону хребет не сломаем.
И свободы хотим мы, да слишком привыкли к тюрьме,
И далекий пожар за желанный восход принимаем.
Этот ужас и бред продолжается здесь много лет,
И в могилу сошло поколенье, не знавшее света.
И глядим мы на небо, но в небе ни знака в ответ,
И, наверное, нам никогда не увидеть рассвета.
Лишь кремлевские звезды горят в бесконечной ночи,
Золотые орлы снесены - так дракону спокойней.
Нам бы к бою трубить, только в землю легли трубачи,
Нам бы в колокол бить, да сровняли с землей колокольни.
Мы во власти подонков, лжецов, подлецов и глупцов
Вырождаемся сами, не видя, что делают с нами.
Нам бы рать собирать, да почти не осталось бойцов,
Нам бы знамя поднять, да пропили российское знамя.
Кто с мечом к нам придет, от того же погибнет меча,
Отчего же тогда, этот принцип считая законом,
Мы топтали друг друга, лизали сапог палача,
Предавали себя? Где теперь нам бороться с драконом?
Вот такие дела, невеселые наши дела,
Только копоть и кровь, только злоба, тоска и усталость.
И на холмах России лежит беспросветная мгла,
Правит бал сатана, и надежды уже не осталось.

                лето 1991

Эпиграммы 1990-1991

Партия и мафия - близнецы-братья!
Кому из них скорее прочтем эпитафию?
Мы говорим "мафия", подразумеваем - партия,
Мы говорим "партия", подразумеваем - мафия!

Михаилу II Реформатору

Указы людей не пугают:
Его, как и прежде, ругают.
Кричат, что во всем виноватый
Пятнистый, плешивый, горбатый.
Политик, и верно, паршивый
Горбатый, пятнистый, плешивый.
Но все же сей воин с застоем
Сочувствия тоже достоин:
Подумайте - в нашу эпоху
Быть так непрестижно и плохо
Плешивым, горбатым, пятнистым
И - хуже всего! - коммунистом!

Пессимистическое

Вянет лист. Проходит лето.
Осень серебрится.
Лигачев из пистолета
Хочет застрелиться.
Сдали нервы у Егора...
Но держись же стойко!
Верь, Егор, объявят скоро
Переперестройку!

До и после съезда XXVII КПСС

    До съезда

Дух раскола... И многие лица
Прогнозируют этот процесс:
То ль СС от КП отделится,
То ль КП исключат из СС?

    После съезда
   
        Предсказания раскола КПСС не
        подтвердились...
                из газет

Раскол в КПСС? Вот клевета,
Что преподносят нам враги режима!
А истина понятна и проста:
SS с КП вовек нерасторжимы!

    В. Ульянову

Когда кончал свой век злодей и душегуб,
То обезглавленный закапывали труп,
А голову же выставляли в поруганье;
Деянья ж Ленина, однако, таковы,
Что показалось мало только головы,
И даже выстроено специально зданье,
Где весь он выставлен - потомкам в назиданье.

    На "Память" (*)

Кремлевский врач осматривал Крючкова, (**)
Распрашивал об аппетите, сне,
Спросил: "На память жалуетесь?" "Что вы!
Она вполне исправно служит мне!"
------------------------------------------
(*) Первая открыто действовавшая черносотенная организация
(**) Председатель КГБ, впоследствии путчист

    Либерал

Хоть я пока что член КПСС,
Стою я за общественный прогресс.
Как честный гражданин, я чту закон:
Иду туда, где митинг разрешен,
И где мне предоставят микрофон,
И не в претензии ко мне ОМОН -
Свободу свято чту, и потому
Я не намерен попадать в тюрьму!

На назначение В.Распутина в Президентский Совет

Мы на примере российских несчастий
Верную можем примету назвать:
Если приходят Распутины к власти,
Значит, Империи несдобровать.

    Ироническое

Блажен, кто смолоду был молод,
Кто с роду не был слишком смел,
Кто, воспевая серп и молот,
В душе сомнений не имел,
Кто в двадцать лет был демократ,
А в тридцать заимел уж блат,
И наконец под пятьдесят
Стал делегат и депутат.
Кто, не читая самиздата,
Жил тихо, мирно, без затей,
Карьеру делал и детей,
Кто членом стал из кандидата,
Кто сам гордился целый век,
Что он - советский человек!

    Коммунистам

(написано за несколько дней до путча 1991 г. и, таким образом, завершает цикл)

Во всем они виновны. Но
Вновь обещают, лгут искусно...
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так гнусно.

http://yun.complife.ru/verses/antisov.txt

Юрий Нестеренко

             О Господи, разверзни, расточи,
             Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
             Германцев с запада, монгол с востока...
             
                     М.Волошин

Послушайте эти речи. Взгляните на эти морды.
Почувствуйте, как портянкой воняет любой их флаг.
Мы - жители страшной сказки, над нами сомкнулся Мордор,
Но нам не поможет чудо, не выручит добрый маг.

Здесь ложь заменила воздух. Здесь злобу зовут любовью.
Услужливая шестерка здесь выросла до туза.
Страна, где процесс мышленья наносит ущерб здоровью,
Где больно дышать, где стыдно смотреть зеркалам в глаза.

И снова на те же грабли! Опять - в выгребную яму,
Что вечно другим копаем, да сами - ее улов!
Здесь что говорить о мертвых - живые не имут сраму,
И бьют колотушки кривды в тамтамы пустых голов.

И вновь чем тупей, тем ближе. Опять чем грязней, тем лучше.
Внушает не страх - брезгливость казенных шакалов вой.
Дурдом пополам с борделем. Стабильность протухшей лужи.
Пародия на державу, кто нынешний фюрер твой?

Отрыжка имперской злобы, наследник кнута и дыбы,
Не лев, не орел и даже, при серости всей - не волк,
Не Карл, а плешивый карлик с глазами несвежей рыбы,
Бросающий в мирный город свой лейб-мародерский полк.

Нет, даже уже не Мордор - здесь нет и во зле величья,
Убоги слова и жесты, бессмысленен каждый шаг.
Холуйская добродетель потомственного двуличья,
Грызня из-за места в стойле, а всякий вне стада - враг.

Мерещилась нам напрасно в грязи золотая жила,
Цикличная безысходность безжалостна, как свинец.
Ты обречена, Россия, и ты это заслужила,
Осталась одна надежда - скорей бы уже конец.

Покуда гнилые когти опять не омылись кровью,
И вновь бедоносной сворой не попрана красота -
Умри, пропади, исчезни! И пусть на твоем надгробье
Ворованной вилки символ оттиснут взамен креста.

07.08.09

http://yun.complife.ru/verses/rashka.txt

Сука

Ноябрь, тоска и скука.
Вторые сутки льет.
Беременная сука
Из мутной лужи пьет.
Сосцы ее отвислы,
С хвоста ее течет,
Не надобно ей смысла,
Не ведом ей расчет.
Бездомная бродяга,
Была бы ты умней...
Зачем тебе бодяга
Убогих этих дней?
Безвыигрышная мука
Да вкус гнилых костей...
И как ты можешь, сука,
Впускать сюда детей?
Тот мир им станет домом,
Где вскоре, вой не вой,
Похмельный дворник ломом
Хребет сломает твой,
Иль твой собрат дворовый
В помоечной борьбе,
Как более здоровый,
Прокусит бок тебе.
У мусорного бака,
Примерзшая ко льду,
Издохнешь, как собака,
В недальнем уж году.
Брезгливо чьи-то ноги
Тебя перешагнут...
Не проще ль до дороги
Дойти за пять минут?
Тяжелые колеса,
Удар - и тишина...
Проклятые вопросы
Решаются сполна.
Чтоб вырваться из круга,
Не сыщешь лучше дня...
Но глупая зверюга
Не слушает меня.
Не думает, что лучше -
Лакает языком,
Как будто вместо лужи
Тут миска с молоком.
Косит на всякий случай,
Слегка напряжена...
Для жизни этой сучьей
Она и рождена.
Вот, вроде, нет на свете
Презренней существа,
Но знают сучьи дети -
Во всем она права!
В нелепой этой давке,
Где разум на мели,
Помоечные шавки -
Хозяева Земли!
Ученый, ты в науке
Прокладываешь путь,
Но не оценят суки
Твоих открытий суть.
И что тебе, писатель,
Ум, гордость и краса?
Иди корми, приятель,
Помоечного пса!
Страницы книг листая
И слушая эфир,
Мы чуем запах стаи,
Заполонившей мир.
Они не сдохнут сами -
Щенков легко рожать,
Последней битвы с псами
Едва ли избежать.
Промедлим - будет хуже,
Отсрочки не продлят...
Ноябрь. Ненастье. Лужи.
Голодный сучий взгляд.

2003

Юрий Нестеренко
http://yun.complife.ru/verses/bitch.txt

Юрий Нестеренко

Ненавистная моя родина!
Нет постыдней твоих ночей.
Как тебе везло на юродивых,
На холопов и палачей!

    И.Ратушинская

Нас уже не достать.
Мы уходим, уходим, уходим...

    Она же

Историческая уродина,
Заскорузлая да посконная,
Кисло-горькая ты смородина,
От которой вся жизнь - оскомина!
Мутно-грязная, душно-зяблая,
Безнадежная, бездорожная,
Расползалась квашнею дряблою,
Отравляла гордыней ложною.
На свободных всегда озлоблена,
Язвы выпячены, не лечены...
Сколько жизней тобой угроблено!
Сколько душ тобой искалечено!
Родовое мое проклятие,
Не дождешься за эти шалости
Ты не то что любви-симпатии,
А и самой брезгливой жалости.
Что любить здесь? На что надеяться?
Тошнотворная да кровавая,
Ты не мать и не красна девица,
Ты - чудовище многоглавое.
Сверху головы нагло скалятся,
Снизу - рабски привыкли кланяться.
Верх - срубить бы да не печалиться,
Но ведь низ - все равно останется!
Не изменится, не исправится,
Новый верх из него проклюнется,
И вчерашнему быдлу здравица
Умиленной слюною сплюнется.
Вновь, пустыми глазами лупая,
Зверь спасителем пообедает...
Нет, спасать тебя - дело глупое,
От тебя спасать - вот что следует!
Все последние шансы - пройдены.
Хватит этой больной романтики.
Я смываю ошметки родины
В бирюзовой воде Атлантики.

август 2010

http://yun.complife.ru/verses/raschka3.txt

Юрий Нестеренко

День перемоги

Пусть меня извинят за москальскую мову,
Если в данном контексте она некрасива,
Но - мое восхищение городу Львову,
А точнее, конечно - свободному Львиву!

Украина! Где ныне надежды Майдана?
Над тобою глумится донецкая банда!
Эти гниды - детеныши вшей Магадана -
Вновь велят тебе чествовать флаг оккупанта.

Флаг расстрелов и пыток, флаг Голодомора,
Лагерей, депортаций, кровавого бреда,
Палачей и рабов, нищеты и позора,
Флаг бездарной войны и постыдной победы!

Чтоб у тех депутатов отсохли культяпки,
Чтоб родные плевались, заслышав их имя!
В Украине вывешивать красные тряпки -
Это хуже, чем свастики в Йерусалиме!

И ведь главное - все по закону, хоть режьте!
А в ответ - ни импичмента нет, ни волнений...
"Ще не вмерла..." в эфире звучит, как и прежде,
Но увы - вызывает все больше сомнений.

И в России, зашедшейся в рабском угаре,
Все довольнее лыбились хамские хари,
И ползли на парад недобитые твари -
Не солдаты (тех нет уже), а вертухаи.

Но львивяне не предали память народа
И пошли, наплевав на ментов и приказы,
Чтобы встать на пути коммунячьего сброда,
Чтоб сорвать этот шабаш червоной заразы!

И несладко досталось москальским агентам -
Отстоять свои фетиши коротки лапки!
И валялись в грязи их фальшивые ленты,
И пылали по городу красные тряпки!

Пусть теперь пропаганды казенные жерла
Изрыгнут "хулиганы!", кремлевским в угоду -
Слава хлопцам, что впрямь доказали: не вмерла!
Есть кому заступиться за честь и свободу!

Нет, не все еще в жизни решает парламент!
Если с ними законы, но правда - за вами,
Значит, надо идти, наплевав на регламент,
И сразиться с совками не только словами!

Затолкайте им в глотки их цацки и флаги!
Превратите их идолов в прах и руины!
Чтобы те, кто мечтает о новом ГУЛАГе,
И ступить не могли по земле Украины!

И пускай подводить еще рано итоги,
И у власти в столице - все та же орава,
Но сегодня во Львиве был день перемоги!
Коммунякам - гиляку! Героям же - слава!

9 мая 2011

http://yun.complife.ru/verses/lviv.htm

***

...Потому что вся твоя жизнь - война,
Потому что ночь впереди темна,
Потому что холодно за окном
И все чаще тянет забыться сном;

Потому что лето твое прошло,
Потому что злом побеждают зло,
Потому что ввысь не уходит нить -
Ни молить там некого, ни винить;

Потому что время сродни свинцу,
Потому что глупо светить слепцу,
Потому что мухи летят на свет,
Потому что легче не будет, нет;

Потому что некуда звать раба,
Потому что плоть, как всегда, слаба,
Потому что нету в конце наград,
Потому что правде и сам не рад...

Потому что все же красив мотив,
Потому что нету альтернатив,
Потому что жизнь. Потому что ум.
Потому что все еще ergo sum.

2011

http://yun.complife.ru/verses/darum.txt