Алексей Широпаев. Мое выступление 7-го ноября
7 ноября в московском клубе «Улица ОГИ», что на Петровке, состоялся очередной тематический кинопоказ, организованный Национал-демократическим альянсом. На этот раз демонстрировался эстонский художественный кинофильм «Декабрьская жара», рассказывающий о коминтерновском путче, потрясшем Эстонию в декабре 1924 года. Камерная, суровая лента, выдержанная в серо-зеленых тонах шинельного сукна. Точные смысловые страты. Когда видишь на экране т. Зиновьева, рассуждающего об Эстонской республике как об «историческом недоразумении», или советских пикетчиков, беснующихся у ворот эстонского консульства в Ленинграде, то понимаешь, что в России по существу ничего не изменилось. Пожалуй, единственное изменение: на место Коминтерна пришел Газпром…
Я публикую текст своего выступления, прозвучавшего в ходе обсуждения фильма.
Мне представляется, что намерение русских антисоветчиков ознаменовать свое отношение к 7 ноября показом эстонского антисоветского фильма – очень верное решение. Дело в том, что не может быть полноценного русского антисоветизма без отказа от имперских мифов и схем. И в этом плане русско-эстонский диалог, т.е. диалог русских и эстонских антисоветчиков представляется очень важным, ключевым.
Перед русским сознанием по-прежнему стоят нерешенные вопросы времен гражданской войны. Прежде всего, мы сразу же упираемся в само это понятие: гражданская война. Очевидно, что это понятие остается актуальным только для нас, русских, но не для тех же эстонцев. У эстонцев относительно событий того времени существует понятие Освободительная война. Тут уместно провести параллель с войной в Югославии начала 90-х гг. Она тоже, как правило, именуется гражданской – но это точка зрения сербов, точка зрения имперской нации. С точки зрения, скажем, хорватов это была война национально-освободительная, отечественная. В Хорватии эту войну так и именуют официально – отечественная.
Разумеется, проведенные параллели весьма условны – хотя бы потому, что в нашем, российском случае имперская нация, т.е. русские, была в отличие от сербов начала 90-х раздираема социальным и гражданским конфликтом, оказалась расколотой на красных и белых. Однако вот важный момент: в отношении т.н. национальных окраин красные и белые выступали, по сути, как одно имперское целое. В глазах эстонцев, латышей, литовцев, поляков, финнов, украинцев красные и белые были всего лишь разновидностями одного имперского начала. «Националы» верно чувствовали, что есть некая точка, в которой эти две, казалось бы, непримиримо враждебные силы сливаются в одну силу. Напомню: когда в 1920 году Пилсудский в союзе в Петлюрой начал наступление на Совдепию, большая часть белой общественности принялась, по словам Зинаиды Гиппиус, «кричать вместе с большевиками о патриотическом подъеме в Совдепии, в Красной Армии, против “гнусной Польши”, отнимающей у “России” Украину, объявляющей ее “самостийность”».
Белое движение декларировало себя как силу антисоветскую и при этом имперскую. И, по сути, как прежде всего имперскую. По существу не уничтожение большевизма было главным лозунгом белых, а «единая неделимая Россия». И в конечном счете именно имперская идея, неспособность выйти за рамки отживших имперских схем сделали антисоветизм белых неэффективным и несостоятельным. Имперская составляющая белой идеологии растворила в себе, как в кислоте, антисоветскую составляющую этой идеологии.
Исторических шансов на победу над большевизмом у белых имелось достаточно. Как известно, Петлюра предлагал Деникину союз, но получил отказ и был вынужден продолжать борьбу и с белыми, и с красными. В свою очередь Пилсудский осенью 1919 года предлагал Деникину помощь в обмен на решение вопроса о польских границах и, главное, признание независимости Украины. Однако если с независимостью Польши белые вожди худо-бедно смирились, то суверенная Украина была решительно вне их разумения. В булгаковских «Днях Турбиных» хорошо показана эта белая логика: лучше уж большевики, чем Петлюра. В результате деникинское наступление на Москву было провалено. В это же самое время, т.е. осенью 1919 года, эстонцы были готовы оказать эффективную военную помощь Юденичу в его наступлении на Петроград – разумеется, при условии безоговорочного признания независимости Эстонии. Однако именно этого эстонцы и не могли добиться от белых. Эстонцы, равно как и поляки, украинцы, финны, латыши, видели, что белым нельзя доверять. «Возьмем Питер, а потом повернем на Ревель», - эта фраза Юденича была им известна. В результате почти уже взятый Питер остался в руках большевиков. Более того: именно тогда, осенью 1919 года была предопределена вся дальнейшая участь русского народа. И предопредели ее именно белые, оставшись в плену имперской идеологии.
Ленин признавал: «Нет никакого сомнения, что самой небольшой помощи Финляндии или – немного более – помощи Эстляндии было бы достаточно, чтобы решить судьбу Петрограда». Забавно, как Ильич выдает свое имперское мышление: словно царский чинуша он по старинке именует Эстонскую республику Эстляндией…
Как имперская сила белые не могли конкурировать с большевиками. Большевики были динамичнее, злее, циничнее, в их распоряжении находилась центральная Россия с ее огромным промышленным и людским потенциалом. Победить большевизм можно было лишь отказавшись от имперских мифов, признав Российскую империю перевернутой страницей истории и обретя, таким образом, в качестве союзников национальные демократии Балтии, Финляндии, Украины, Дона, Кубани и Закавказья.
Однако вернемся непосредственно к эстонцам. Эстонские войска под командованием Лайдонера все-таки действовали осенью 19-го года на петроградском направлении. Более того: когда под Питером рухнул белый фронт, именно эстонская 1-я дивизия спасла армию Юденича от полного окружения, ударив во фланг наступавшим большевикам. Как известно, после поражения под Питером, Северо-западная армия Юденича отступила в Эстонию, где была разоружена и временно интернирована. Наши патриоты любят рассказывать о якобы русофобской политике, жертвами которой оказались русские белогвардейцы в Эстонии. Однако при этом забывают сказать, что в данном случае белогвардейцы оказались жертвами, прежде всего, собственных имперских мифов. Разве могли эстонцы лояльно относиться к армии Юденича, если, во-первых, так и не получили от белых гарантий независимости Эстонии, а во-вторых – перед глазами эстонцев был недавний пример из соседней Латвии: там осенью 1919 года белогвардейская армия Бермондт-Авалова подняла мятеж против национального правительства Улманиса, под лозунгом «восстановления Российской империи». Эстонцы находились под сильным впечатлением от этих событий, поскольку оказывали военную помощь латышам.
Как видим, белогвардейская приверженность «единой неделимой» создала ситуацию, в которой белое движение не могло победить. Однако конкуренты белых по имперской части – большевики – оказались хитрее и изворотливее: они прикрывали свои намерения лозунгом самоопределения наций. Будучи не в силах договориться с белыми, те же эстонцы были вынуждены договариваться с большевиками, которые при этом, разумеется, ни на минуту не забывали о своих красно-имперских планах. Как мы видели на экране, уже в декабре 1924 года Москва попыталась превратить независимую Эстонию в одну из провинций Совдепии, устроив коминтерновский путч в Таллинне. Тогда это не получилось. Лишь в 1940 году советские заглотчики включили Эстонию в «союз братских народов», прибегнув к откровенной оккупации. Но и она оказалась не вечной: примерно через полвека над Таллинном поднялся эстонский национальный флаг. И мы видим, что сегодня неосоветская путинская империя, будучи уже не в силах подавить Эстонию танками, действует против нее старыми коминтерновскими методами. Я говорю о событиях вокруг «Бронзового солдата» весной 2007 года, когда путинская агентура устроила в эстонской столице настоящий неосоветский путч, в котором эстонцы сразу увидели повторение декабря 1924 года. К счастью, на этот раз Эстония находилась под защитой НАТО.
Пушечным мясом чекистской провокации «Бронзовый солдат» стали т.н. русскоязычные, на примере которых видно, как советское и имперское сливаются воедино. Можно сказать, что советское – это наивысшее выражение российского имперства. Вообще же русские в Балтии (и, пожалуй, в Украине) – это непростая и болезненная тема. В немалой своей части эти русские являются продолжением нашего «испорченного социума», эдакими вирусными возбудителями, препятствующими налаживанию жизни на здоровых национально-буржуазных и демократических основах. Впрочем, это уже несколько иной разговор – речь об особом антропологическом типе, который вырабатывался империей на протяжении столетий. К счастью, все же нельзя утверждать, что данный тип возобладал полностью – как среди русских Балтии, так и вообще. Например, хочется верить, что русские в Печерском районе Псковской области, охотно получая эстонские паспорта, при этом принимают и стоящие за ними ценности. Но ясное дело, что весь русский народ не может получить эстонские или другие столь же привлекательные паспорта. Нам необходимо обустраиваться прежде всего на своей земле – на основе демократии и новой, неимперской идентичности.
Алексей Широпаев
http://shiropaev.livejournal.com/56531.html
