Записки человека, потерявшего Родину. Часть вторая

Гренландия — остров надежд

Только включил телек и вызвал на экран студию «Диалог», зазвонил домашний телефон. По голосу мгновенно узнал Нору, жену моего двоюродного брата Алика. Они живут в Потсдаме и благодаря коммуникабельности Норы, её обширным знакомствам, полностью в курсе столичной жизни. Это благодаря инициативе Норы и её настойчивости мы с братом, ещё, будучи на Украине, подали документы на выезд в Германию, а не в Израиль, куда нас активно склоняли остальные родственники, в спешке покинувших давший дуба союз нерушимый республик свободных. Эти сметливые от рождения сразу же поняли, что на осколках разбившегося имперского зеркала нормально и относительно спокойно жить не придётся. А накативший девятый вал бандитизма и массового воровства с мошенничеством во всех сферах новоявленных государств только укрепили желание сделать ноги. Внедриться туда, где выше уровень жизни, где можно более-менее спокойно встретить неуклонно надвигавшуюся старость, помочь детям и внукам в их становлении.

— Эльдар, слушай и запоминай, — тоном классной руководительницы возвестила бывший педагог и семейный лидер Нора. — Грядут жуткие времена для социальщиков, и носиться, как раньше, со своей особенной еврейской значимостью, вечными упрёками в том, что они нам обязаны по гроб жизни за гибель предков, теряет всяческий смысл. Социальная сказка помирает на глазах. Германия ещё больший банкрот, чем наша незалежна Украина, помирающая при этом донецком проходмце, который ни одной путёвой книжки в жизни не прочитал, но окончательно и навечно закабалил народ Украины международными кредитами. Немецкий «бойфренд» дочки одной моей подружки — оператор по звуковещанию на заседаниях бундестага, и практически в курсе всех событий. Оказывается, Германия задолжала Евросоюзу столько, что если те потребуют через международный суд вернуть эти миллиарды, то Германия разорится в момент. Греческие банкиры-аферисты вытащили из Германии под свои липовые проекты практически весь стабилизационный фонд. Пенсионное обеспечение под угрозой.  Я не вижу смысла терпеливо ждать полного краха и пополнения армии бомжей. Умные и практичные коренные немцы уже бегут из фатерланда туда, где смогут найти себе применение. И ещё этот старый пердун Саррацин вылез на свет божий со своей чёртовой книгой и рассуждениями!

— Нора, ну что ты такое говоришь? — возмутился я. — Саррацин — истинный патриот своего народа, защитник европейской цивилизации. Он первый из всех немецких политиков сказал правду о том, что волнует всех подлинных европейцев — проблемы сохранения европейской цивилизации и христианской культуры.

— Идиот! Какая к чертям христианская культура и цивилизация! Она кормит тебя и проплачивает твои счёта за квартиру? И ты, и твой брат, прожив до седых волос, остались никчёмными романтиками, и потому доживаете свой век на пособии, корча из себя интеллектуалов. Витька Янукович с тремя судимостями и вся эта банда, которую он приволок с собой на царство, окончательно снищат эту несчастную, больную Украину до последней нитки. Эти криминальные панове скупят вместе с конкретным паханом Вованом и его прохиндеями вашу любимую цивилизованную Европу. Им этот ваш хвалёный интеллект — как пыль на дороге. Если вы такие умные и хвастаетесь друг перед другом своими знаниями и прочитанными книжками, то почему вы такие нищие? Шумные защитники цивилизации! К твоему сведению, этот клятый Саррацин задел не только умственные способности муслимов. Рано или поздно, но они всех нас задавят количеством. Он прямо указал, что система социального обеспечения Германии развратила миллионы людей — они привыкли жить дармоедами. И все те, кто сегодня трудится в Германии, добывая свой хлеб насущный, кормя чиновников и социальщиков, поставлены в унизительное положение. Гораздо выгоднее жить в Германии на социале, в проплаченной социаламтом квартире, крутиться по-чёрному на стороне, чем пахать на постоянной работе, отдавать половину своих трудовых кровных денег на налоги и содержание бездельников. Этот противный Саррацин покусился на наше спокойное и безбедное существование. Где ещё в мире найдёшь такую нежную и трогательную заботу о совершенно чужих людях? И ты, и твой брат — полные маразматики, идиоты. Вот из-за таких недоразвитых и малопрактичных элементов, что пели дифирамбы этим мерзавцам-демократам, подпевали всякого рода гнилым диссидентам-провокаторам, погиб мой родной СССР, где мы все чувствовали себя людьми, а не приживалками. А если нам иногда орали «жидовская морда», то скорей всего, по пьяни или от избытка дури и личной необразованности. Здесь нам не говорят эти мерзкие слова — но присмотрись, сколько же у них, якобы принявших нас в свою семью, ненависти и презрения к нам! А что мы дали им взамен за эти десять лет такой замечательной жизни, где многим из нас немецкие врачи и система медицинского страхования спасли жизни? На Украине мы бы все загнулись! Мой Алик и я в общей сложности поработали года два, потом начались сериалы с шпрахкурсами и одноевровой работой. И последние пять лет мы отдыхаем на социальной, не заработанной, пенсии — и никто нас никуда не гонит на работу, на посещение очередных курсов. Ты сам вообще ни одного дня не работал — то плоскостопие замучило, то депрессии нахлынули, то кошмары по ночам.

— Ну, я же не виноват, что у меня в Германии обострились все нервно-психические расстройства, полученные ещё в Союзе, — робко возразил я Норе, которая была мне глубоко несимпатична, и я в душе жалел своего брата, ставшего форменным подкаблучником.

— Вот лишат тебя в связи с экономией финансовых средств процентов на тридцать прежних социальных выплат, и все депрессии с психозами как рукой снимет. Мне рассказал очень осведомлённый дядька, что евреи занимают в Германии первое место по всякого рода инвалидностям, по тем болезням, за которые дают бесплатный проездной, начисляют всякие денежные пособия. Но сколько верёвочка не вьётся, а конец всегда найдётся. Поэтому, чтобы не стать бомжами в один прекрасный день, следует делать ноги или искать дополнительную лазейку. США отпадает — там практически отсутствует налаженный механизм социальной помощи, а число безработных зашкалило за десятку миллионов. С этим экзотичным президентом-посудомойщиком им одна дорога туда, где ползают в дерьме наша несчастная ненька Украина и пиратские Сомали. В Австралии нам делать нечего. Туда вербуют молодых, здоровых женщин со знанием английского, чтобы насытить рынок брачных услуг потенциальными женами, способными любовницами. Канада — сказочная страна, вошла в десятку самых благополучных стран мира. Но мы не востребованы, потому как стары. Пользы от нас никакой, и к тому же полные профаны в английском языке.

Но есть одна маленькая лазеечка, через которую, Бог даст, получится почувствовать себя маленькими детьми на маминых коленях. И называется эта последняя сладкая инстанция нашей убывающей жизни — Туле!

— Нет, Нора, я туда не хочу, даже на аркане. Нашли райский уголок. И при советской власти в этой Туле народ жил впроголодь. Убивались в очередях за колбасой и водкой. И теперь в России сплошной беспредел. Страшно читать ленту новостей из России. Леса горят, торфяники дымятся, оппозиционеров калечат, менты свирепствуют по причине низкой зарплаты и неурядиц в семье, таксист отрезал ухо пассажиру. Каждый день теракты, убивают и насилуют людей. Туберкулёз, алкоголизм, наркомания, коррупция. Международный ворюга Лужков в своей знаменитой ленинской кепочке вызывает такое отвращение, что слышать об этом криминальном борове уже нет никаких сил. Жилищные конторы и бандиты обманным путём отнимают у людей жильё. В общем, полный дурдом. Я лучше в Германии стану бомжом, чем поеду на ПМЖ в Тулу.

— Ты чего, совсем осклеротел, или оглох? Какая Тула? О России и речи быть не может. Там прекрасно живётся только олигархам и дружкам главного пахана и конкретного пацана с внешностью и манерами обычного участкового. Я сказала «Туле», а не «Тула»! Открой географический атлас, что мы тебе подарили. Найди Гренландию. Слева, на северо-западе кружочек. Это и есть Туле. Если мой план полностью удастся, не исключено, что в конце этого года мы наведаемся в Туле, где можно будет получить постоянное пособие от правительства Дании. В Германии цены растут постоянно, а социальное обеспечение остаётся прежним. Ещё годик-другой — и социальщики взвоют от невозможности питаться как прежде, и массово выйдут на улицы с воплями: хотим есть! Умные люди уже сейчас стараются себя подстраховать от этой беды. Если кого не коснётся такая беда, то только тех наших соплеменников, кто сдаёт квартиры в аренду в главных городах России и Украины, и косят за год сказочные суммы в твёрдой валюте.

— Нора, но ведь Гренландия — край вечной мерзлоты?! Там же двенадцать месяцев зима, — робко возразил я, достав атлас, с ужасом обозревая огромный, совершенно безлюдный остров, по кромкам которого разместились два маленьких кружочка-города. Может быть, просто посёлки. — Мы же там вымрем от холода.
— Олигарх Абрамович, губернатор Чукотки, не помер от холода, приезжая иногда к своим, опостылевшим ему чукчам — и с тобой ничего не случится. Гренландия — не Россия, где люди предоставлены сами себе. Дома в Туле отапливаются, одежда, соответствующая погоде, всегда доступна. Но главное, мы будем получать раза в два больше, чем в Германии. Тут к нашему немецкому социалпособию прибавятся полярные надбавки за арктический климат и близость Северного полюса. Кстати, рядом Канада, где вся наша родня, и можно на паромчике попасть в одну из лучших стран мира.

— А под каким соусом мы попадём в Гренландию? Надо же иметь какие-то гарантии. Придётся снятья с социального учёта в Германии? Как потом восстанавливаться в социаламте? Останемся под старость без куска хлеба.

— Эльдар, ты меня знаешь тридцать пять лет. Именно столько я живу с твоим братом. И ты не можешь меня упрекнуть в том, что я — законченная психопатка, и выдаю желаемое за действительное. Объясняю по пунктам смысл моего предложения. Мы все имеем немецкое гражданство и по возрасту находимся на социальной пенсии, не получая немецкую пенсию по труду. К тому же социаламт оплачивает нам квартиры. Надо быть полными придурками, чтобы добровольно от всего этого отказаться. Но, как граждане Германии, мы можем быть членами любой общественной организации, зарегистрированного где угодно — хоть в Дании, входящей в систему Евросоюза. Мы можем без всяких виз выезжать в Данию и Гренландию, что является частью Дании. В Копенгагене несколько влиятельных людей, близких к правительству, организовали проект. Суть его заключается в том, что из различных источников, частных и государственных, в финансовой системе Евросоюза, будут выделены миллионные суммы для того, чтобы под видом оживления народонаселения и поднятия экономики Гренландии, появились бы людские ресурсы, преимущественно европейцы с паспортами стран, входящих в Евросоюз. Таких проектов, где отмываются огромные суммы денег под благие намерения, полным-полно. Когда ЕС развалится, как когда-то погиб несчастный и дорогой нашему сердцу СССР, столько всего криминального всплывёт, что все сразу же на время забудут о преступности в СНГ и в России. Но — к делу. Оставаясь в Германии, мы станем членами этой организации, кто занимается вербовкой людских резервов. Африканцев и мусульман, памятуя печальный опыт Франции, Германии, Швеции, Норвегии — и туда же можно причислить и стремительно африканизирующуюся Италию — эти устроители и организаторы проекта приглашать не собираются. Сохранив свои социальные возможности в Германии, мы приобретём денежные выплаты в Гренландии. В частности, в городе Туле. Поездки в Гренландию нам полностью оплатят. Так как по возрасту мы не представляем практически никакой ценности для немецкого рынка труда, то съездить несколько раз в Гренландию, предварительно поехав в Копенгаген, откуда идёт в Туле рейсовый пароход, можно легко и просто. Это не привлечёт пристального внимания ответственных чиновников. Я недавно вернулась из Копенгагена, где беседовала с одной еврейкой из Москвы. Они живут в Дании десять лет. Её младшая дочь замужем за датчанином, кто будет контролировать этот проект. Упаси тебя Боже рассказать кому-нибудь из наших обо всём, что ты от меня услышал. Через две недели поедем в Копенгаген, заполним специальные анкеты и на месте узнаем остальные подробности. За вербовку новых членов этой организации будут выплачивать премиальные. А пока держи язык на щеколде. Все подробности узнаем в Копенгагене. Всё, чао, алтер бомбино, запасись на всякий случай тёплыми зимними кальсонами!

«Господи, как же нас всех крутит, ломает, калечит судьба, какие фантастические пируэты и фортели она нам неожиданно подбрасывает», — размышлял я, разглядывая Гренландию, от которой было совсем недалече до Северного полюса. Даже в самом кошмарном сне я не мог себе представить или вообразить, что, когда-нибудь я, потомственный южанин, дитя солнечного Крыма, ступлю на вечную мерзлоту Гренландии, где температура минус шестьдесят, а при взгляде на термометр можно отправиться к праотцам. В 1979 году умер папа и незадолго до смерти сказал, что все те евреи, что выехали в Израиль и в США, совершили глупость. СССР, конечно же, не подарок для обычного человека, реального труженика, независимо от его нации, но теперь, когда нет изверга Сталина и его карателей-чекистов, здесь можно тихо и спокойно прожить. Тебе, Эльдар, и твоим детям повезло: вы не видели и не испытали погромы, ужасы Гражданской войны. Войну с Гитлером вы встретили маленькими и все те, кого родители успели эвакуировать в тыл, остались живы. А вот твоего дедушку и бабушку, и почти всю нашу родню расстреляли. Мне отрадно сознавать, что мои дети, внуки и правнуки будут жить счастливо, никогда не испытав на себе, что это такое война или эвакуация. Папа ошибся. Через двенадцать лет развалился СССР, и на его обломках вспыхнула криминальная война. Миллионы людей — особенно это коснулось русских — поспешно покидали насиженные места, спасаясь от национального преследования. Потомки моего папы не испытали, что такое эвакуация, но зато они познали, что такое эмиграция — когда покидаешь всё то, что тебе дорого с младенчества, и начинаешь в спешке осваивать правила и порядки государства, где ты оказался. Где, по большому счёту, ты всегда останешься чужим, раздражающим звуками русской речи. Я подумал о том, что забыл спросить у Норы о таком житейском, обязательном факторе, как смерть. Мы — люди в возрасте, и вправе рассчитывать на такую очевидность. Что будет с телом усопшего? Где его похоронят — в Гренландии, или повезут в Германию? Честно говоря, быть погребённым в Гренландии или в Германии мне вовсе не хочется, даже представляется диким. Так же, как сожжение усопшего в крематории. Превратят тебя в кучу пепла, чем-то напоминающего пыль в разовом мешочке пылесоса, поместят твои бренные останки в специальную ёмкость, отдадут твоим родственникам. Простоит эта банка или коробка с твоим пеплом, а потом очередная невестка или зять сделают генеральную уборку или ремонт дома, и выкинут абсолютный чуждый им пепел в мусорный ящик. А быть погребённым в Германии — нет, душа протестует и стенает. Я вспомнил о своём друге: три месяца назад он умер от рака. Он жил в соседней земле, довольно-таки близко от Саарланда, и приехать к нему в выходной день было не столь сложно и дорого. Он знал, что обречён и что метастазы разъели его внутренности, как голодные мухи, но держался стойко и мужественно. При последней встрече он признался мне, что десять лет он копил деньги на свои похороны, откладывал по пятьдесят евро в месяц. Скрывал это от детей. Накопил несколько тысяч, и когда окончательно стало ясно, что он не операбелен и финал неизбежен, то попросил сына договориться с русскоязычной фирмой. Она занимается ритуальными услугами и хоронит русскоязычных эмигрантов на их прежней родине. Стоит это дороговато, но зато я теперь знаю, что не лягу в эту чужую землю, породившую всех этих гестаповцев, эсэсовцев, этих безжалостных убийц, гитлеровских лётчиков, расстреливавших с воздуха, швырявших бомбы на мирных людей,  сказал мне друг. Может, когда-нибудь мои внуки, родившиеся в эмиграции, не станут задавать себе те вопросы, которые мучают нас, переживших эту войну. Но ложиться в эту землю я не собираюсь, потому как уверен, что мой дух будет здесь мучиться и страдать. Мне здесь всё чуждо. Через некоторое время после его смерти я звонил его сыну, и тот сообщил, что русскоязычная фирма выполнила все условия договора, и похоронили папу на том кладбище его родного города, где лежат дедушка с бабушкой. На всякий случай я записал телефон этой фирмы.

От всего нахлынувшего в этот суматошный день я пришёл в жуткое уныние, и пару раз приложился к бутылке водки «Русский стандарт», купленной в русском магазине. А чтобы вернуть себе прежнее благодушное настроение и отрешиться от суеты мира сего, включил видик и поставил кассету с Чапаевым. Это моя фирменная панацея от тоскливых мыслей. Первый раз я увидел «Чапаева» в кинотеатре родного города, когда мне было шесть лет. И это настолько потрясло моё воображение и мышление, что регулярно, почти каждый год, я обязательно должен был посмотреть этот фильм, что имел самый большой «рейтинг» у моего поколения. Даже когда я стал взрослым, окончил университет, работал в городских и областных газетах, интерес и любовь к «Чапаеву» не угасали, и, как это ни странно, но почему-то даже усиливалась с возрастом. Моя молодость и зрелость пришлась на самый плодотворный период советского киноискусства, когда весь советский народ благоговел перед своими любимцами-актёрами и корифеями-режиссёрами. Фотографии Стриженова, Тихонова, Табакова, Ефремова,Миронова, Михалкова, Абдулова, Ланового, Жжёнова, Гафта, Басилашвили и прочих кумиров нашей эпохи, вдохновляли и приятно ласкали взоры советских девушек. Смотреть фильмы и спектакли с талантливыми советскими актёрами было самой великой радостью всех без исключения жителей страны Лимонии. Или «совка», как теперь презрительно и злобно называют наш почивший в бозе СССР, бывший когда-то огромным домом для конгломерата людей, национальностей, судеб, проблем, радостей и горестей, ужасов, надежд и разочарований. Но никто и никогда не мог заменить мне фильм о Чапаеве и моего любимого актёра Чиркова. Я посмотрел все фильмы с его участием, и порой мне даже казалось, что я веду с ним дружеские беседы и спорю по многим вопросам бытия, волновавших меня и не дававших мне покоя.

Водка приятно расслабила и я, скорее неосознанно, повинуясь давней привычке, зарядил видеоплеер кассетой с «Чапаевым». Я приобрёл эту кассету в Москве за два года до крушения моей бывшей Родины, в которой мне многое было непонятно, порой противно, а, бывало, я чувствовал себя унизительно и мерзко. Но нечто таинственное, прячущееся в душе, что старательно копило и берегло все мои ощущения и впечатления от первых робких детских шажков до становления взрослым, всегда убеждало меня — моя родина там, где я родился, где произнёс первые слова, научился ходить, читать, любить. Говорят, родителей себе не выбирают. Что Бог дал, то он дал раз и навсегда. Так и Родина — она, как жизнь, даётся тебе один раз, и второй не будет. Её не будет даже у тех, кто удрал с наворованными миллиардами за рубеж, возомнив, что с их криминальным баблом у них весь мир под задницей. Когда придёт время умирать, они мгновенно поменяют свои взгляды.

Со временем, с возрастом, и, наверное, с изменениями психики и мировоззрения, стал я замечать, что стоит мне начать просмотр «Чапаева», как вдруг в душе включается незримый видеоплеер, и перед глазами начинают мелькать, как на экране телевизора, картинки из моего детства и юности. Настолько они осязаемы, что только диву даёшься. У меня не осталось ни одной фотографии, запечатлевших маму молодой. Она очень редко фотографировалась. И вдруг видеоплеер памяти, разбуженный кассетой «Чапаева», стал выдавать мне потрясающие картинки моего детства. Я явственно видел папу, маму, своих покойных сестёр такими, какими они были, когда мне было пять или  шесть лет. И себя — смешного щуплого пацанёнка — я вдруг увидел как бы со стороны, как будто тот, кто отснял это на камеру и любезно показал через много лет эти кадры, жил в моём дворе и находился рядом. Даже сны, в которых умершие близкие нам люди являются порой на встречу с тобой, пока ещё живым, никогда не могли дать такой полноты зрительных ощущений. Какой-то странный феномен — но консультироваться со своим врачом-невропатологом я почему-то не стал. И в этот раз, блаженно прикрыв глаза, вслушиваясь в голоса моих любимых киногероев, я не следил за действием на экране, а видел совсем другое кино, рождённое моей памятью.

Но когда Чирков произнёс свой знаменитый монолог про белых и красных, всех тех, кто приходят и грабят, и прозвучала эта потрясающая по своему сакрментальному смыслу фраза «Куда же бедному крестьянину податься?», я вновь оказался в реальном мире. А может, именно ради этой фразы, не утратившей своей актуальности, меня так — неосознанно — и тянет смотреть Чапаева? Уверяя меня в том, что его детям и внукам обеспечена спокойная мирная жизнь, мой покойный папа выдавал желаемое за действительное. То, что ожидает нас в ближайшее десятилетие, будет круче чем всё то, что довелось пережить и выстрадать нашим дедам и отцам. Армагеддон религиозной войны достанется нашим внукам. Интернет полон тревог и апокалиптических прогнозов. Провалилась возглавляемая США «миссия свободы» в Ираке. Всему миру ясно, что доблестные янки бегут, напуганные размахом гражданской войны. На месте древнего Вавилона заваривается тотальная религиозная разборка между шиитами и суннитами. И если в 1988 году Ирак и Иран выясняли свои отношения, угробив с обеих сторон по миллиону человек, то в сравнении с грядущими битвами это покажется цветочками. Обе эти страны ещё не представляли особой угрозы США, Европе и всему христианскому миру. Контроль над этой межрелигиозной и территориальной сварой держали США и СССР. И пока СССР был мощным противовесом США, в мире царило относительное спокойствие. НО СССР убили изнутри и снаружи. А США, покуролесив в гордом одиночестве, явили миру, и в первую очередь — странам ислама, свою слабость, разложив безнравственностью и тоталитарным финансовым мошенничеством преданную союзницу Европу, оставив её, слабую и беспомощную, на заклание воинствующему и свирепому соседу, что люто ненавидит и презирает христианскую мораль и культуру. Законы шариата для них важнее всех культурных достижений тысячелетней европейской цивилизации, откуда и вылупились эти мерзкие США — закопёрщики третьей мировой войны.

Теперь абсолютно ясно, что этот разнесчастный Ирак стал пробным камнем столкновения двух направлений ислама — умеренного и воинствующего. В сказочно богатых, привычных к обладанию своими природными и финансовыми ресурсами Саудовской Аравии и Объединённых Арабских Эмиратах прекрасно отдают себе отчёт, что создатели и реаниматоры исторического халифата в первую очередь наложат лапы на их богатства и найдут сотни причин избавиться от законных владельцев. Все разговоры о ваххабизме и фундаментализме имеют под собой страстное желание переделить собственность и прибрать к рукам природные богатства. Сначала кровью, жестокостями и страхом, уничтожением всех инакомыслящих будет сцементирована в единое целое основа халифата. И тогда явится новая ипостась Саладина, который в раннем средневековье, после тяжкой войны с христианами за право обладания Иерусалимом, в конечном счёте, всё же разгромил объединённые вооружённые силы европейских государств, и вышвырнул христиан с Ближнего Востока.

Сегодня и вышвыривать никого не надо. Обделавшись со страху, бегут америкосы из Ирака, напуганные сопротивлением и количеством цинковых гробов, укутанных звёздно-полосатым флагом. Уберутся они вместе с доблестными союзничками также из Афганистана. И вот тогда и наступит «момент истины» для старушки Европы. Надеяться на могущество и военные возможности США совершенно не стоит. А защитить саму себя, как когда-то Европа убедительно продемонстрировала под Веной, когда войска Евгения Савойского сокрушили орды Блистательной Порты, уже нереально.

Европа стремительно стареет, превращаясь в континент пенсионеров. Прирост населения за счёт коренного населения практически нулевой. Европа стремительно омусульманивается. В сущности, если смотреть правде в лицо, то главные защитницы европейской цивилизации: Германия, Англия и Франция — это безнадёжно больные страны, население которых массово сокращается и страдает всеми злостными пороками нашей эпохи. Жаль, что Тило Саррацин не привёл статистические данные, сколько же в Германии наркоманов, алкоголиков, психически неполноценных. В связи с полным распадом института семьи появились миллионы одиноких людей, подверженных различным депрессиям и психозам. Посещая кабинет своего невропатолога-психиатра, я с удивлением замечал, что молодых пациентов в несколько раз больше, чем пожилых. Лет двадцать тому назад в бундесвере Германии служили одни этнические немцы. Сегодня их становится всё меньше и меньше. И бундесвер комплектуется выходцами из эмигрантов, получивших гражданство в Германии. И у бундесвера Германии, как и у Минобороны России, общая головная боль — где же найти полноценных призывников, отвечающих всем нормам, здоровых и выносливых. Пройдёт ещё с десяток лет — и придётся комплектовать армию по принципу французского Иностранного легиона. Такое уже было когда-то в Риме, когда собственно римляне полностью деградировали, и германцы стали поставлять Риму своих солдат и полководцев, а потом прибрали Рим к рукам, нисколько не мучаясь угрызениями совести. Перспектива дожить спокойно в Германии становится всё более зыбкой.

И тогда получается, что Нора явилась нам с братом в образе пророчицы Сибиллы, и что она стопроцентно права. Оказаться участниками этого проекта в Гренландии не просто выход, но и форменное спасение. Муслимы, как и евреи, на дух не переносят сильные морозы, метели и сугробы, и близкое присутствие ледников. Если у нас получится, то можно будет со временем пристроить в этот проект детей. Рванёт в мире, выползет на свет божий гидра третьей мировой войны, от которой спасения не будет нигде. И в этом кровавом хаосе Гренландия покажется уголком рая небесного. Ну, хрен с ним, что тут не растут любимые мною сирень и пионы. Впрочем, крымские пионы, ландыши и многое из уникальной флоры, дарованной нам бесплатно Господом и Природой, уничтожили жители благословенного полуострова накануне распада СССР. Раньше в моём сознании Гренландия отчётливо представала, как пустынный, практически безлюдный остров сплошного белого безмолвия, где беспробудным сном спит вечность. Кто мог предугадать, что она станет островом надежды и спасения?

Три коротких и один длинный звонок дали мне понять, что пришёл Вальтер. Я выключил видеоплеер, открыл ему дверь. Когда он вошёл в квартиру, у меня потемнело в глазах. Голова была перебинтована, кисти рук в пластыре, губы представляли из себя сплошной синяк. Я подумал, что его велосипед то ли не вписался в поворот, то ли слишком поздно затормозил, и произошло столкновение с автомашиной.

— Выпить чего-нибудь есть покрепче? — сказал Вальтер, присаживаясь на диван.
Я поставил на журнальный столик початую бутылку водку, стопку и тарелку с закуской.

Вальтер выпил две стопки, морщась от боли, с трудом размыкая губы, закусил и закурил. Вообще то, я никому не позволяю курить в своей квартире, но тут был особый случай. Видно было, что мой приятель, перенёс сильный стресс. Пепельницы у меня не было, и я поставил на столик блюдечко. Выкурив с наслаждением сигарету, он заговорил:

— Полицейские привезли меня в травматологию Каритас-Клиник. Неплохо меня эти черножопые звери отрихтовали? Вот, жизнь чокнутая! Просыпаешься утром и не знаешь, что тебя ждёт. На тачке в центр ездить дороговато получается. Хотел смотаться на велике, передумал. А всех-то делов: купить несколько батареек в «Сатурне». Иду трезвый, спокойный. Неподалёку от Макдональдса, около временного забора, собрались щеглы-албанцы, по возрасту — сущие жиганчики. Сразу видно — подкуренные, чего-то меж собой обсуждают. Иду своей дорогой, поравнялся с двумя спорившими сосунками Они уже в раж вошли, толкают друг друга. И вдруг один из них — хотел плюнуть на асфальт, а получилось, что плюнул мне в рожу. Ну, что в таких ситуациях приходится делать уважающему себя человеку? Дал ему оплеуху и пошёл своей дорогой. В принципе, я ведь был прав. А эти зверёныши тотчас всей сворой ринулись на меня. Кое-кто даже пёрышки достали. Но я же не зря кикбоксингом занимался в Казахстане. Раскидал я их без особого труда и отправился за батарейками. Видать, кто-то из них, проследил, куда я иду. Было бы лучше, если бы я домой отправился другим путём. Я затоварился, походил по магазину, посмотрел на плазменные телеки, и пришёл на ту же остановку. А эти щеглы вызвали по мобилке взрослых албанцев и устроили мне засаду. Никто из них нигде не работает, а все, козлы, с мобилками шастают. Приняли они меня неожиданно и подло, как и весь их мир зверский устроен. Шарахнули в лоб пустой бутылкой из-под пива, забили памарки, а потом несколько мужиков ринулись на меня, сбили с ног, и начали топтать. Забили бы на смерть, — на моё счастье, шли мимо русские ребята, услышали, как я матерюсь, и вмешались. Пока русские, а их было меньше, спорили с черножопыми, подкатила полиция. Албанцы мгновенно смотались, А полицаи — бздливые, боятся этой нечисти, которая постепенно прибирает к рукам город. Чего-то быстренько написали, посмотрели аусвайс, и отвезли в травматологию. Позвонил я оттуда своему двоюродному брату, а тот мне откровенно сообщает: ты уж извини, Вальтер, но наезжать на албанцев не получится. Мы с ними сейчас вась-вась и пойдём вместе против конкурентов — цыган. Эта цыганва весь наш семейный бизнес гробит. Вот тебе и родная кровь. Весь этот блядский мир помешался на деньгах, и гори он синим пламенем. Но я знаю, кто у албанцев пахан и кто руководил моим избиением. Я сам с ним рассчитаюсь. Как только куплю в Праге штурмовой пружинный нож, выслежу этого козла, когда он в парке станет водить хороводы с немецкими проститутками. Выберу удобный момент и запущу лезвие стреляющего ножа в его муслимскую жопу. Пусть он с этим лезвием ходит всю оставшуюся жизнь. Как только сниму этот бинт с головы и маленько оклемаюсь, едем в Прагу, потому как без оружия жить в этой благополучной муслимской Германии становится всё сложнее и сложнее. Говори прямо, Эльдар, — ты едешь со мной?

Я ничего не ответил. После просмотра «Чапаева» у меня продолжал функционировать разбуженный третий глаз, и я вдруг отчётливо увидел, как на моих глазах в упор застрелили известного крымского авторитета Женю Хавича. Я учился с ним в одной школе, и мы прошли с ним все дороги детства от октябрят до комсомола. Потом наши пути разошлись. Он стал всесоюзным каталой, и зарысачил по тюрьмам и зонам, а я корпел в районных и городских газетах. Когда Украина обрела незалежность, и бандитизм ворвался в её города и веси, то наш чудный Крым — некогда любимое место отдыха миллионов советских тружеников и высоких партийных чинов — занял на Украине одно из первых мест по уровню преступности и количеству заказных убийств. И Женя Хавич был одним из организаторов и вдохновителей самой мощной бандитской группировки, названной почему-то не по-русски «Сейлем».

Как и сотни других городских фирмачей, платившим Жене и его дружкам-подельничкам «крышные», я прибыл в его штаб-квартиру поздравить Жениного заместителя с днём ангела. Все мы имели конверты с зеленью и запаслись дорогими подарками, дабы вручить их юбиляру. Перед входом в контору к Жене подбежал какой-то мужик с пышным букетом потрясающих роз и два раза выстрелил в упор. Женя даже не понял, что его убили. Он лежал на тротуаре в луже собственной крови и радостно улыбался. На его похоронах собрались криминальные авторитеты со всей Украины, и я узнал, что мой бывший школьный товарищ, очень любил розы пламенного цвета.

А следом за этой, запомнившейся мне на всю жизнь сценой из жизни бандитского Крыма, я увидел, как застрелили моего соседа, работавшего в банке. Он был организатором финансовых пирамид и якшался с верхушкой бандитского мира нашего города. Все в нашем многоэтажном доме это знали и с завистью посматривали на его навороченные тачки, на жену, таскавшую на себе килограммы золота и брюликов. Я в момент убийства находился на детской площадке, наблюдая за моим малолетним сыном, и собственными глазами видел, как подъехал БМВ с банкиром. Он вышел вместе с охранником, и они направились к подъезду. А из неказистого старенького жигулёнка, стоящего на площадке, выскочил паренёк, расстрелял банкира и охранника, сел обратно и исчез в никуда. И другие убийства знакомых и незнакомых мне людей посыпались из моей памяти, как дары из рога изобилия.
Вальтер, устав ждать ответ, презрительно усмехнулся. Ещё немного, и он бы сказал мне: ну, что обделался по полной программе? Все вы такие трусливые, но почему-то любите корчить из себя героев. Если бы он так сказал, то скорей всего, я бы прекратил наши с ним отношения. Но я опередил его и, положив ему руку на плечо, сказал:

— Да, Вальтер, я еду с тобой. Согласуй заранее день отъезда в Прагу. Куда же старому еврею податься? Раз такая жизнь наступила, что надеяться можно только на оружие, и никто нас не защитит, то с парабеллумом и двумя гранатами я буду чувствовать себя в полной безопасности.

Леонид Шнейдеров
«LitCetera»
http://www.litcetera.net/publ/publicist … 13-1-0-195